Сохраняющуюся неопределённость вокруг членства Ирана в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) иначе как загадкой не назовешь. В качестве наблюдателя Иран впервые принял участие в саммите ШОС в июне 2005 года, а в марте 2008 года страна подала заявку на вступление в организацию в качестве полноправного члена. С тех пор прошло почти десять лет, однако до сих пор сохраняется неопределённость по вопросу о присоединении Ирана к политическому блоку, охватывающему почти 80% территории Евразии.
Тем временем Иран на постоянной основе принимает конструктивное участие в различных заседаниях ШОС в качестве наблюдателя, при этом делегацию страны нередко возглавляли президенты страны Махмуд Ахмадинежад и сменивший его Хасан Роухани. От представителей Китая мы нередко слышим, что Иран уже давно играет «активную роль» в деятельности ШОС и оказывает позитивное воздействие на развитие организации. Столь же положительные оценки роли Ирана исходят и от российских чиновников. Но особых подвижек по Ирану не наблюдается. Как это объяснить?
Отчасти это связано с медлительностью и осторожностью ШОС в вопросах расширения блока евразийских государств, созданного в 1996 году на базе «Шанхайской пятёрки». С тех пор прошло уже более двух десятилетий. За это время количество членов увеличилось. В настоящее время ШОС насчитывает восемь членов. Четыре государства имеют статус наблюдателей, шесть участвуют в работе организации в качестве партнёров по диалогу, а ещё четыре приглашаются в качестве гостей. В июле 2015 года на саммите ШОС в Уфе было принято решение о предоставлении членства Индии и Пакистану. Процедура их вступления в организацию заняла два года и завершилась на саммите в Астане в июне 2017 года.
Таким образом, в отличие от многих других региональных формирований, ШОС делает акцент не столько на расширении состава участников, сколько на повышении качества работы и влияния организации, достижении поставленных перед ней целей.
Достаточно долго интерес Ирана к ШОС и участию в работе организации были обусловлены проблемами, связанными с иранской ядерной программой. Чтобы хоть как-то противостоять давлению со стороны США, Тегеран стремился сблизиться с другими крупными странами и блоками. В этом отношении ШОС представлялась достаточно привлекательным вариантом.
В то же время Россия и Китай, будучи ключевыми участниками блока, не могли идти против настроений мирового сообщества, обеспокоенного ситуацией с Ираном. В этом смысле введённые против Ирана международные санкции и изоляция страны пришлись как нельзя кстати, позволив отложить принятие решения по заявке Ирана на получение статуса полноправного члена ШОС.
При всей юридической обусловленности, такая позиция была проявлением политической осторожности со стороны организации.
Соответственно, заключение в июле 2015 года соглашения по иранской ядерной программе между Ираном и «шестёркой» и постепенное смягчение западных санкций, казалось, должны были снять преграды на пути присоединения Ирана к ШОС. Положительные сигналы по вопросу о предоставлении Ирану полноценного членства стали поступать от основных членов ШОС, в частности России и Китая.
Все ключевые участники блока, а именно Россия, Китай и Индия, активизировали свои двухсторонние связи с Ираном – в особенности после заключения соглашения по ядерной программе. При этом они исходили из соображений не только политического, но и экономического характера. Так, Россия и Китай координируют с Ираном свою политику по Сирии, а Индия продолжает осуществление стратегического проекта по строительству порта Чехбехар. Отказавшись воевать в Йемене на стороне Саудовской Аравии, Пакистан посылает Тегерану дружественные сигналы.
Однако поддержки в двухстороннем формате оказалось недостаточно для присоединения Ирана к ШОС. Это можно объяснить проблемами в отношениях между Ираном и соседними неарабскими государствами. По иронии некоторые из них восприняли заключение сделки по иранской ядерной программе как изменение американской стратегии на Ближнем Востоке и негласное одобрение со стороны США доминирующей региональной роли Ирана в области политики и безопасности, в частности в Персидском заливе. Аналогичным образом, неприятие Ираном присутствия экстратерриториальных сил в Персидском заливе направлено не только против США, но и деятельности в этом регионе других государств, особенно России. В первую очередь речь идёт о непосредственной и косвенной роли Ирана в конфликтах в Ливане, Сирии, Бахрейне и Йемене, что не могло не вызвать недовольство Израиля и Саудовской Аравии.
Таким образом, ШОС не может не понимать, чем может обернуться вступление Ирана в организацию – особенно в плане двусторонних отношений России и Китая со странами Ближнего Востока. До недавнего времени иранская ядерная программа давала возможность откладывать решение о полном членстве Ирана, однако теперь этот предлог использовать нельзя. ШОС нужно придумать новое, оригинальное решение по иранскому досье.
Одним из решений могло бы стать привлечение к работе таких стран, как Израиль и Саудовская Аравия, что может снизить негативные последствия полноправного членства Ирана в ШОС. Однако на деле всё не так просто. ШОС не приемлет экспансионисткого подхода и весьма неохотно идёт на расширение своего присутствия. Посмотрим, как дальше будут развиваться события.
