Без полноценного энергетического диалога между Брюсселем и Москвой судьба проекта остаётся под угрозой, считает Марат Тертеров, основатель и директор Брюссельского энергетического клуба.
Министры иностранных дел России и Германии заявили, что не хотели бы политизировать проект «Северный поток – 2». Я понимаю их логику: они стараются смягчить европейский политический контекст, который тормозит запуск этого проекта, хотя сейчас даже Еврокомиссия объявляет, что проект газопровода – коммерческий и о нём должны дискутировать коммерческие игроки.
Реально же ситуация такова, что при торговле природным газом идеальных рынков не бывает. Куда вы ни посмотрите, к торговле газом подключены государственные игроки. Крупные газовые контракты между двумя государствами, как правило, заключаются на уровне правительств. Следовательно, к деловой стороне договорённостей примешивается политическая. Её действие мы видим и в торговле природным газом между европейскими странами и Россией.
«Северный поток – 2» попадает сразу в два сложных политических контекста: общего ухудшения отношений между Россией и Западом после событий в Крыму и переворота на Украине, а также в контекст проекта Энергетического союза ЕС. Этот политический проект активно продвигается ведущими польскими и другими восточными евродепутатами, заместителем председателя Еврокомиссии Марошем Шефчовичем, еврокомиссаром по вопросам энергетики и климата Ариасом Каньете.
Одна из целей этого проекта – снижение зависимости Европы от российского газа. Его инициаторы полагают, что Россия может применить природный газ как политическое оружие, тем самым возрастёт её влияние. Сторонники проекта считают так: мы стараемся построить конкурентоспособный внутренний рынок природного газа, который мы хотим получать из большого количества разнообразных источников. Газ из России в это число, безусловно, входит и, скорее всего, как основной источник. Но зависимость от этого источника повышать не следует, стало быть, необходимо получать газ из Алжира, Норвегии, СПГ из США, других стран, разрабатывать собственную ресурсную базу. Получается, что проект «Северный поток – 2» находится под вопросом как повышающий зависимость Европы от российского газа. Он не вписывается не просто в законодательство, а в сами основы нынешней европейской энергетической политики.
Я живу и работаю в Брюсселе уже 8 лет и должен сказать, что такой проукраинской Еврокомиссии как нынешняя, назначенная в ноябре 2014 года, ещё не было. С точки зрения геополитики, это логично. Публично заявленные цели нынешней Еврокомиссии по поддержке Украины велят ей сохранить нынешний статус-кво, то есть сохранить украинский транзит российского газа и его дальнейший путь в ЕС.
Не забываем, что транзитные доходы Украины превышают более 3 млрд евро в год, а правительство Украины находится сегодня в сложном фискальном положении. Политика по сохранению транзита украинского газа означает поддержку не только Украины, но и, например, Словакии, по территории которой проходит газопровод.
Но не нужно забывать о том, что реализация «Северного потока – 2» в каком-то смысле положительно скажется на европейской энергобезопасности. Этот проект снизит транзитные риски и позволит «европеизировать» российский газ. Он будет приходить в Германию по трубам и распределяться в другие страны по правилам европейских и немецких регуляторов. Новый проект как бы сформирует нового поставщика газа внутри Европы, который может направлять топливо в балтийские страны и, например, в Чехию. Уже сегодня чехи де-факто не получают газ из России, а работают с Германией, и Германия определяет их ценовую политику в газовой сфере. Проект может пойти на пользу и Польше: будучи в Берлине представитель «Газпрома» гарантировал польской стороне, что та будет получать газ от Германии.
В Европе есть ещё одно возражение против «Северного потока – 2». Оно связано с «Северным потоком – 1». Мы знаем, что первый газопровод, мощность которого составляет 55 миллиардов кубических метров газа в год, был введён в эксплуатацию в 2011 году, действует уже несколько лет, но до недавнего времени работал только наполовину своих мощностей. В районе немецкого города Грайфсвальд завершается морская часть «Северного потока», которую продолжают на суше две ветки газопровода – NEL и OPAL. Эти две ветки распределяют газ дальше в Европу, но они заполнены наполовину, потому что европейское законодательство в области конкуренции запрещает, чтобы один поставщик заполнял более 50% трубы. Вторая половина пропускной способности должна быть зарезервирована для альтернативных поставщиков.
В последние годы заместитель министра энергетики РФ Анатолий Яновский активно старается решить этот вопрос с европейскими партнёрами – уже со вторым составом Еврокомиссии кряду – но пока полноценного результата нет: «Северный поток» не заполнен. Немецкий регулятор предложил решение этого вопроса ещё в 2013 году, но Еврокомиссия не стала выносить своих предложений. Если говорить о «Северном потоке – 2» пропускной способностью 55 миллиардов кубических метров газа в год, то вновь возникает вопрос о том, сможет ли Россия заполнить трубу. В противном случае участие в проекте станет экономическим самоубийством для инвесторов, европейских партнёров российской стороны.
Выход один: возврат серьёзного энергетического диалога между Брюсселем и Москвой, который оказался заморожен накануне украинских событий. Без него мы видим, что Еврокомиссия старается сохранить статус-кво и не желает новых крупных инфраструктурных проектов с Россией. Да, стороны делают заявления в СМИ, да, политики надеются, что публичная поддержка проекта заставит европейские власти смягчить свою позицию. Думаю, этого недостаточно – без полноценного энергетического диалога перспективы «Северного потока – 2» представляются туманными.
