Визит президента России Владимира Путина на авиабазу Хмеймим в Сирии 11 декабря стал завершающим аккордом миссии Москвы. Спустя более двух лет после начала военного вмешательства России в гражданскую войну в Сирии Путин отдал приказ о «победоносном» возвращении домой значительной части российского воинского контингента.
Хотя Россия и укрепила позиции президента Сирии Башара Асада, продемонстрировав решительность и военную мощь, Путин, возможно, всё ещё пытается сформировать политическую повестку, которая могла бы обеспечить международную легитимацию сирийского проекта, столь желаемую для России.
Несомненно, многое из того, что сказал президент Путин в Сирии – правда. При поддержке России правительство Асада закрепилось, сначала победив антиправительственных повстанцев, которые Москва и Дамаск последовательно приписали к террористам, а затем обратив свой взор на ДАИШ* и очистив обширные территории Восточной Сирии от группировок джихадистов.
Критики уже давно твердят, что Москва неосмотрительно нацелилась на более умеренных сторонников оппозиции, оставив ДАИШ «на десерт». Но это идёт вразрез с давнишним, даже несколько циничным отношением Москвы к правительству Асада как к единственной законной власти, способной победить экстремизм. В этой интерпретации более экзистенциальный вызов, брошенный Дамаску мятежниками, не входящими в ДАИШ, обязательно должен был быть решён до того, как Асад или Россия обратили взор на более отдалённую угрозу, исходящую от ДАИШ.
Асад теперь контролирует большинство населённых пунктов страны, все ключевые города и явно не собирается расставаться с властью в ближайшей перспективе. Это сейчас молчаливо принимают многие международные акторы, большинство из которых прекратили постоянную поддержку вооружённой оппозиции и в настоящее время перекладывают всё на плечи российского руководства.
Но при том что военные итоги такого подхода очевидны, политическое будущее остаётся неопределённым. Для Асада российская военная поддержка всегда рассматривалась как средство для восстановления полного политического господства. Однако Россия, похоже, признаёт, что этого будет недостаточно. Это происходит не только из-за обстановки на местности: ограниченность режима и постоянные вмешательства других международных акторов, как представляется, исключают любые краткосрочные амбиции правительства по восстановлению централизованного политического порядка, существовавшего до 2011 года.
Похоже, это отражает стремление Москвы к международной легитимации своего сирийского предприятия как средства подтверждения своего статуса великой державы, что является одной из ключевых причин, первоначально обусловивших вступление России в конфликт. Желание поддержать участие Запада здесь выглядит скорее не как искреннее желание содействовать восстановлению Сирии, а именно как легитимация российского проекта. Но без политического процесса посредством переговоров, международной поддержки с учётом ухода Асада, Москва останется в Сирии в изоляции, и её проект окажется незавершенным.
Частично это объясняет, почему Россия в настоящее время активно стремится продвигать политический процесс, действуя в тесном сотрудничестве с Турцией и Ираном, чтобы отойти от первоначально военно-ориентированного Астанинского процесса.
Москва явно борется за свой проект. Новой реперной точкой стал предложенный Россией саммит сирийского национального диалога в Сочи, который уже отложен и не получил особой поддержки от разных воюющих сторон и международных игроков. В основе проблемы лежит очевидная неспособность России добиться каких-либо политических уступок от Асада, несмотря на то, что его положение больше не оспаривается и любые реформы, которые могли бы фундаментально оспаривать его авторитет, больше не стоят во главе угла. Сирийский лидер остаётся крайне непримиримым, не желая идти ни на какие, даже частично переходные реформы, которые могли бы предложить оппозиции хотя бы что-то, чтобы удержаться, не говоря уже о том, чтобы зафиксировать устойчивое прекращение боевых действий и открытие гуманитарного пространства.
В рамках этого Дамаск постоянно препятствовал усилиям России встать на путь политического урегулирования. Отклонив предложенный Россией вариант сирийской конституции, хлопнув дверью перед спонсируемыми Россией переговорами с курдами, отказавшись присутствовать на переговорах в Женеве, которые поддержала Москва, Асад продемонстрировал грубое нежелание быть в игре.
Асад по-прежнему настроен заставить Россию поддержать его неизменный амбициозный план полной победы над оппозицией. При этом видна явная неспособность Москвы обуздать своего клиента. Таким образом, часть послания Путина Асаду во время поездки в Сирию, возможно, представляла собой напоминание о его постоянной зависимости от России в попытке заставить Асада всё-таки сесть за стол переговоров.
Но у Асада есть свои козыри, и он хорошо зарекомендовал себя, работая рука об руку с Ираном, заставляя русских поддерживать его личную позицию, не отклоняясь от курса. Россия никогда не оказывала существенного давления на Асада, в том числе, например, она не угрожала прекращением защиты сирийского режима в Совете Безопасности ООН. Асад, похоже, по-прежнему уверен, что Путин не изменит свою позицию, поскольку Россия вложила в поддержку режима так много. В конце концов разрыв с Асадом может фатально отразиться на позиции Москвы в конфликте, которой она так долго придерживалась.
