Россия прощается с Обамой. Послание новому президенту США

Если Клинтон – строгая училка, то Трамп – забияка с задней парты – его боятся, отчитывают перед школьной доской, но им же втайне многие восхищаются и даже хотят ему подражать. У кого из них больше шансов на победу 8 ноября и что делать России во время паузы после выборов в США, рассказал в интервью ru.valdaiclub.com генеральный директор Российского совета по международным делам, президент фонда «Новая Евразия», кандидат исторических наук Андрей Кортунов.

Приостановка сотрудничества по Сирии. Что именно пошло не так?

В администрации США изначально не было единства по отношению к договорённостям главы российского МИД Сергея Лаврова и американского госсекретаря Джона Керри относительно соглашения о перемирии в Сирии: Госдеп занимал одну позицию, Пентагон – другую. Американские военные не хотели работать с российскими партнёрами, не доверяли им, выражали скепсис в отношении конечных целей Москвы в сирийском конфликте. Разногласия были и раньше, но сейчас стали более заметными с учётом того, что администрация Барака Обамы уже подходит к завершению своей работы. Это помешало в полной мере воспользоваться возможностями, которые открывало соглашение.

Кроме того, к сожалению, Соединённым Штатам так не удалось в полной мере отделить умеренную (или «патриотическую») оппозицию от радикальной (или террористов). Многие эксперты, кстати, считают, что сегодня это вообще невозможно. Можно согласиться с российскими дипломатами, говорившими о том, что соглашение о прекращении огня в определённой степени носило односторонний характер. Россия смогла убедить и Башара Асада, и Иран, и Хезболлу приостановить боевые действия, а вот обязательства, которые в соответствии с соглашением взяла на себя американская сторона от имени противников Дамаска, увы, до конца выполнены не были. Справедливости ради стоит заметить, что задача перед американцами стояла крайне сложная – сегодня против Башара Асада в Сирии воюют несколько тысяч вооруженных группировок – от идейных противников до обыкновенных бандитов, и оперативно договориться о перемирии даже с основными полевыми командирами едва ли реально.

Срыв сотрудничества Москвы и Вашингтона не означает, что, выбирая между Россией и ИГИЛ, США становятся на сторону террористов. Но отказ от сотрудничества тем не менее показателен: угроза со стороны ИГИЛ для Соединённых Штатов на данный момент не представляется столь масштабной, чтобы ради совместных действий против этой угрозы пойти на действительно глубокие, содержательные партнёрские отношения с Россией. В Америке выходит много фильмов на тему вторжения космических пришельцев, когда все земляне – американцы, русские, китайцы и другие – откладывают в сторону свои ссоры и конфликты во имя борьбы с общим врагом.

Так вот, срыв соглашения по Сирии показывает, что пока с точки зрения американского руководства ИГИЛ не тянет на роль враждебных пришельцев из космоса.

Конечно, для американцев очень болезненным оказалось то, что в конце концов сирийская армия прекратила перемирие, перешла в наступление в Алеппо. Вероятно, в Вашингтоне действительно обеспокоены возможными последствиями такого наступления для мирного населения города. Но отказ от переговоров с Россией вряд ли улучшит ситуацию в Алеппо, вокруг города, да и в Сирии в целом. Очевидно также, что провал переговоров – очень крупное личное поражение госсекретаря Джона Керри, который вложил столько сил, времени и энергии в достижение этого соглашения. По-человечески, ему можно только посочувствовать.

Сирийский переговорный процесс после выборов 8 ноября

В ближайшем будущем ожидать возобновления двусторонних российско-американских консультаций по Сирии не приходится – время для договорённостей упущено. А дальше многое зависит от исхода президентских выборов в США. По крайней мере, на уровне риторики позиции Дональда Трампа и Хиллари Клинтон по сирийской проблеме и по Ближнему Востоку расходятся довольно сильно.

Рискну, однако, предположить, что в целом роль Америки в ближневосточных делах будет, скорее, снижаться, чем возрастать. Американцы устали от региона, от неудачных интервенций, от ненадёжных партнёров и сомнительных друзей. С другой стороны, Соединённые Штаты выходят на энергетическую независимость, и Ближний Восток в этом смысле перестаёт быть внешнеполитическим приоритетом. Хотя, конечно, остаётся американо-израильский союз, остаётся разрядка с Тегераном и другие факторы, привязывающие США к региону.  

Но российско-американский диалог – не единственный формат сирийского переговорного процесса. Есть Совет Безопасности ООН, есть многосторонние женевские мирные переговоры по Сирии, большую работу ведёт специальный представитель генсека ООН по Сирии Стаффан де Мистура. Кстати, в группу де Мистуры входит один из самых авторитетных российских экспертов по региону Виталий Наумкин, пользующийся большим уважением в регионе. Сирийский переговорный процесс будет продолжаться на самых разных площадках, и какие-то российско-американские контакты тоже будут поддерживаться.  

Допускаю, что условиях переходного периода в Вашингтоне Россия в ближайшее время будет делать бо́льший акцент на взаимодействии с региональными игроками – такими как Иран, Ирак, Турция, возможно, Израиль и даже страны Персидского залива. Ясно, что никакое российско-американское соглашение, даже если бы удалось его сохранить, всё равно не заменит договорённости с ведущими региональными державами. Найти общий знаменатель будет крайне сложно, но без этого ничего не получится.

Законопроект «о плутонии». Российский сигнал

Законопроект о приостановке соглашения России и США об утилизации оружейного плутония – очень сильный и недвусмысленный политический сигнал. Не только и не столько нынешней администрации, сколько её возможным преемникам. Ведь то же самое решение можно было бы оформить совсем по-другому, так сказать, «в рабочем порядке». Тем более что особых надежд на реализацию соглашения пятнадцатилетней давности уже давно не было, и по сути дела ни одна из сторон даже не приступила к его выполнению. Но российская сторона пошла на обострение, связав приостановку соглашения с целым рядом принципиальных политических претензий к Вашингтону.

Российскую аргументацию, сопровождавшую отказ от соглашения об оружейном плутонии, можно разделить на два блока. Один блок – сугубо технический. Москва недовольна тем механизмом утилизации оружейного плутония, который используется Вашингтоном. Есть сомнения относительно необратимости это процесса и есть подозрения, что в случае необходимости Соединённые Штаты могут запустить обратный процесс: переработать плутоний в материал, пригодный для создания ядерных зарядов.

Лично мне эта аргументация не кажется слишком убедительной: возможности ядерного потенциала США и России сегодня ограничиваются не накопленными запасами оружейного плутония, а количеством носителей ядерного оружия. И даже если бы Пентагон начал «химичить» с утилизаций плутония, никакого решающего преимущества в ядерной сфере американцы всё равно не получили бы. Но, в конце концов, в технических вопросах должны разбираться специалисты.   

А вот с политическими аргументами всё гораздо менее однозначно. Во-первых, ещё с советских времён Москва всегда выступала против «увязки», то есть против того, чтобы ставить своё взаимодействие с Вашингтоном в стратегической сфере в зависимость от любых других аспектов двусторонних отношений. И этот принцип в целом работал. Теперь же мы видим очевидный отход от традиционной позиции: условием возобновления сотрудничества в ядерной сфере объявляется выполнение американской стороной длинного списка требований, к соглашению никакого отношения не имеющих.  

Во-вторых, характер политических требований к Вашингтону (отмена «списка Магнитского» и антироссийских санкций, выплата компенсаций за санкции США и российские встречные санкции, демонтаж американской военной инфраструктуры на восточном фланге НАТО и пр.). делает их абсолютно невыполнимыми – даже чисто теоретически – для американской стороны. Для каких-то решений требуется согласие Конгресса, для других – решение соответствующих структур НАТО и так далее.

То есть, даже если бы в Белом доме решили пойти на полную и безоговорочную капитуляцию перед Кремлём с выплатой репараций победителю, решение о капитуляции практически исполнить всё равно бы не удалось.

Послание новому президенту США

Когда я читал список российских требований к США, в памяти почему-то всплывало известное полотно Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Но, разумеется, Кремль – не Запорожская Сечь. И едва ли столь жёсткий ультиматум Соединённым Штатам стоит рассматривать как эмоциональную реакцию на провал сирийского соглашения или на какие-то иные последние раздражители с американской стороны.

Скорее, российский демарш – фиксация того, что в Москве уже не надеются на какие бы то ни было изменения к лучшему в двусторонних отношениях. То есть до конца января в любом случае ничего хорошего ожидать не следует, а дальше посмотрим.   

Можно предположить, что законопроект об оружейном плутонии адресован уже и не Обаме, а его преемнику. То есть будущему президенту предъявляется некий список российских претензий, предлагается этот список осмыслить и, возможно, в перспективе обсудить с российской стороной. Если российский список – своего рода «запросная позиция», предполагающая последующий торг и поиск компромиссов, то такую тактику можно понять. Хотя, конечно, оформление «запросной позиции» в виде публичного документа, а тем более – в виде законодательного акта неизбежно затруднит внесение в неё каких-либо корректив в будущем.

Дальше очень многое зависит от того, какая в Белом доме сложится команда, насколько она будет настроена на диалог с Москвой, какие другие внешнеполитические или внутренние проблемы будут волновать будущего американского президента. Но это в любом случае жёсткие условия для возобновления российско-американского диалога. И, конечно, выполнить их, даже частично, любому будущему президенту будет нелегко.

Предсказуемый лидер и человек, который способен удивлять

Сравнивая двух кандидатов в президенты США, можно сказать, что Хиллари Клинтон – «головной мозг» американской политической системы, А Дональд Трамп – её «спинной мозг».

За Хиллари говорит огромный опыт, широчайшие связи в политических кругах, международная известность, поддержка большого бизнеса. Однако Хиллари останется в общих рамках стратегии Обамы – с незначительными вариациями и обновлениями. Чуть больше акцентов на права человека, чудь жёстче риторика в отношении Кремля, чуть решительнее противостояние Башару Асаду в Сирии. Но принципиально новой стратегии на данный момент не прорисовывается, и те, кто окончательно разочаровался в Бараке Обаме, вряд ли с энтузиазмом поддержат продолжательницу его дела.

России с Хиллари будет нелегко, но надёжно. В целом мы примерно знаем, чего можно ожидать и от неё, и от людей, которых она приведёт с собой в Белый дом. Она является профессионалом во внешней политике и понимает не только американские возможности, но и ограничения. Это лидер, который достаточно предсказуем. Строгая и порой вредная, но просчитываемая учительница в средней школе.

О Трампе такого сказать нельзя. Он знает куда меньше о внешней политике, но чувствует больше. Чувствует «спинным мозгом», на уровне интуиции. Дональд Трамп чувствует, что ещё восемь лет «обамовского курса» вряд ли решат проблемы, стоящие перед Америкой, и что нужны какие-то нестандартные, нетрадиционные решения. Какие именно – наверное, он и сам сегодня не знает. Но запрос на перемены в американском обществе присутствует, и Трамп пытается максимально соответствовать этому запросу.

Если Клинтон – строгая училка, то Трамп – забияка с задней парты – его боятся, отчитывают перед школьной доской, но им же втайне многие восхищаются и даже хотят ему подражать.

Я думаю, что это человек, который способен удивлять. И, возможно, он будет удивлять нас и в позитивном, и в негативном плане. С одной стороны, он не будет связан наследием Обамы, напротив – он будет от этого наследия открещиваться. Но, с другой стороны, у Трампа неизбежно будут риски эмоциональных, ситуативных, личностных, не вполне продуманных решений, риски, которые могут повлечь за собой серьёзные ошибки.

Кто победит?

Опросы показывают, что на данный момент по числу вероятных выборщиков (не обязательно по числу избирателей) Клинтон по-прежнему опережает Трампа. И если бы выборы состоялись завтра, то она победила бы с приличным отрывом. Очевидно, что Трампу не удалось нокаутировать Клинтон в ходе первых дебатов, а её проблемы со здоровьем – не настолько серьёзные, чтобы сойти с дистанции.

Но здесь возникает вопрос: а все ли респонденты отвечают честно и откровенно?

Дело в том, что сегодня для многих в Америке сознаться в поддержке Трампа считается признаком дурного тона. Или во всяком случае – не вполне политически корректным. Поэтому в результаты опросов надо вносить определённую поправку на таких «застенчивых» сторонников Трампа. Какую именно поправку – никто толком не знает. Но именно от неё и зависят в конечном счёте итоги выборов.

Надо также учитывать, что подавляющее большинство американских СМИ и экспертных центров настроены решительно против Трампа. Стало быть, полагаться на их выводы о безусловном лидерстве Клинтон было бы неправильно.

Кроме того, до выборов – ещё целый месяц, и многое может измениться. Возможны политические провокации, неожиданные информационные утечки, международные осложнения, причём большинство из этих факторов неопределённости играют против Хиллари. Впереди ещё дебаты, и они тоже способны многое поменять в расстановке сил. 

Уравнение с многими неизвестными

У нас, насколько я могу судить, больше симпатизируют Трампу, чем Клинтон. Но я не думаю, что сейчас мы можем с уверенностью сказать, кто для России лучше: Дональд Трамп или Хиллари Клинтон. Это уравнение с очень многими неизвестными.

Выборы, независимо от того, кто в них победит, означают неизбежную паузу в наших отношениях. Новой администрации потребуется время, чтобы собрать команду, утвердить ключевые назначения в конгрессе, провести инвентаризацию наследия своих предшественников, отработать внешнеполитическую стратегию – это обычно занимает до полугода, а иногда и больше.

В эти полгода стоит понаблюдать за тем, как будет проходить процесс назначений. От этого многое зависит. Трамп, например, может назначить секретарём Госдепартамента опытного дипломата и передать ему значительную часть функционала по внешней политике. Тогда частично снимется вопрос о внешнеполитической неопытности самого Трампа. Клинтон на эту же должность может взять человека, который занимает умеренные и взвешенные позиции, в том числе в отношении России. Например, Билла Бёрнса, бывшего посла Соединённых Штатов в России (2005–2008), или, наоборот, какого-то «ястреба» из своего окружения. Именно эти люди будут корректировать избирательную риторику.

Таким образом, для России сейчас гораздо важнее определить свою линию, свои интересы в отношении Соединённых Штатов, пределы своей гибкости, грань, где мы можем идти на компромиссы, где не можем.

И чем лучше мы будем подготовлены к этому новому этапу, тем больше шансов, что наши отношения если не улучшатся, то по крайней мере стабилизируются на относительно приемлемом для обеих сторон уровне.

Очень важно на протяжении этого периода по возможности избегать заявлений и шагов, которые будут рассматриваться Белым домом как антиамериканские и требующие немедленного отпора. Чтобы не получилось, как в старом анекдоте: «У меня соседи –полные психи. В самый глухой час ночи вдруг начинают со всей дури стучать в потолок, в стены и по батареям. Хорошо ещё, что я в это время не сплю, а на гармошке играю».

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.