Вместо того чтобы стать «Великой державой суннитов» северной Аравии, сменив в этом статусе Саудовскую Аравию, Турция может столкнуться с новым полюсом власти в виде коалиции России, Ирана, Сирии и Ирака, с которой Эрдогану придётся договариваться, заняв при этом не столько влиятельное, сколько подчиненное положение. Нет сомнений, что президент Путин и министр иностранных дел Лавров сделают всё на дипломатическом фронте, чтобы обеспечить Турции достойное место при таком раскладе.
Инцидент продлился всего четыре минуты, но этого хватило президенту Путину, чтобы расстроить планы Эрдогана. Решив протестировать реакцию России на присутствие своих истребителей близ турецко-сирийской границы, Турция отправила туда группу из восьми истребителей F16 ВВС, которые оказались под прицелом сначала российского самолёта-перехватчика МИГ-29, а затем противозенитного ракетного комплекса. Осознав, что от верной гибели их отделяет всего лишь нажатие одной кнопки, турецкие пилоты поняли намёк и отступили. Генеральный секретарь НАТО позже жаловался, что «создается впечатление, будто инцидент не был случайностью, поскольку за последние выходные произошло два таких случая». Этот инцидент ознаменовал крушение надежд Турции на создание бесполетной зоны в Сирии и притязаний на возвращение входивших некогда в Османскую империю сирийских провинций Идлиб и Алеппо и иракского Мосула.
Расположенная на средиземноморском побережье к северу от Латакии турецкая провинция Хатай оказалась очень удобным перевалочным пунктом для контрабанды оружия повстанцам-джихадистам, воюющим в провинции Идлиб. Исторически провинция Хатай всегда была частью Сирии, даже в период существования Османской империи. По этой ссылке можно найти карту 1764 года, которая не оставляет сомнений в принадлежности этого региона Сирии. Тогда эта провинция называлось Александреттой, а название Хатай было придумано позже Кемалем Ататюрком. В любом случае, после Первой мировой войны, Александреттский санджак был выделен в особую автономную административную единицу внутри французского мандата в Сирии (1925 год).
Однако Ататюрк заявил, что Хатай уже 4 000 лет входит в «историческую» Турцию, настаивая, что на тюрков приходится большинство населения Александретты. Но это было не так: согласно проведенной Францией переписи 1936 года, соотношение арабского и тюркского населения было 46% к 39%. И тем не менее Ататюрк требовал возвращения Хатая Турции. Поначалу французы сопротивлялись, однако, со временем, их позиция стала менее жёсткой, и вопрос был передан на рассмотрение Лиги Наций. В 1939 году в провинции состоялся референдум. Как показал Роберт Фиск в книге «Великая война во имя цивилизации» (Great War for Civilisation), голосование сопровождалось широкомасштабными махинациями со стороны Ататюрка, усилиями которого десятки тысяч тюрков пересекли границу с Александреттой, чтобы принять участие в референдуме. В результате в 1939 году Хатай стал частью Турции, хотя Сирии не смирилась с потерей своей территории и считает переход провинции под контроль Турции незаконным.
Как отметил Джейкоб Зенн, до начала Россией военной кампании в Сирии в сирийской провинции Идлиб, которая граничит с Хатаем, «повстанцы вполне могли создать государство под эгидой Джабхат ан-Нусры при поддержке бойцов из стран Центральной Азии». В коалицию повстанцев входят террористическая группировка китайских уйгуров Исламская партия Туркистана (ИПТ), узбекские группировки Имам Бухари Джамаат и Катибат Таухид валь-Джихад, а также чеченские боевики.
На современном этапе Эрдоган уподобился Ататюрку, требуя от ЕС, чтобы соседствующая с Хатаем провинция Идлиб стала «буферной зоной», выведенной из-под суверенитета сирийских властей, что фактически дало бы Турции «мандат» на эту территорию.
По наблюдению Кристины Лин в газете Asia Times, «согласно последним сообщениям, Турция отправляет в это де-факто карликовое государство близ Хатая своих поселенцев, особенно китайцев-уйгуров тюркского происхождения». Она отметила, что в сентябре по телеканалу MEMRI TV был показан ролик о создании китайской группировкой ИПТ тренировочных лагерей в Идлибе, где боевики проживают вместе со своими семьями, а рядом с ними новой колонии с населением в 3 500 уйгуров. ИПТ опубликовала фотографии своих лагерей в Идлибе, а также лагерей по подготовке подрастающего поколения джихадистов. «В этом репортаже говорится о бегстве тысяч китайцев тюркского происхождения из Китая, чтобы обосноваться в этом регионе, особенно, в деревне Занбак, что может изменить состав населения Сирии. Еще 20 000 человек проходят боевую подготовку в Национальной разведывательной организации Турции в Стамбуле, чтобы бороться против Асада в Сирии, а затем вернуться в Китай и продолжить там свою борьбу», – пишет Лин.
Ни для кого не секрет, что Эрдоган стремится вслед за Ататюрком позиционировать Турцию как родину всех тюркоязычных народов. В 2009 г. он заявил, что контроль Китая над Синьцзян-Уйгурским автономным районом «подобен геноциду». Сооснователь Партии справедливости и развития Турции Булент Аринч, который тогда занимал пост заместителя премьер-министра страны, сказал, что «у нас глубокие исторические связи с нашими уйгурскими братьями», а уйгурская диаспора в Турции насчитывает 300 000 человек (Как отметил в этой связи Питер Ли, «первоначальным местом проживания тюркских племен был если не сам северный Синьцзян, то по крайней мере близкие к нему районы»).
В любом случае уйгуры входят в Джейш аль-Фатах наравне с Джабхат ан-Нусрой, Ахрар аш-шам и другими тюркскими группировками, в том числе, из Туркменистана.
Если предположение Кристины Лин о происходящей в настоящее время «тюркизации северо-запада Сирии» соответствует действительности, аналогия с событиями 1930-х годов в Хатае напрашивается сама собой, и турецкие СМИ этого не скрывают. 5 августа турецкая газета Takvim написала, что «Алеппо станет 82-й провинцией [Турции]»: на севере Сирии будет создана «буферная зона», включая Алеппо, которая будет полностью контролироваться Турцией. [После] подписания между США и Турцией соглашения о базе ВВС США Инджирлик, политический и военный баланс сил в регионе стал стремительно меняться [...] По сообщениям американской прессы, «в ходе встречи между Эрдоганом и Обамой будет начерчена новая карта [Сирии]». Судя по карте [севера Сирии], опубликованной на первой полосе «Таквима», в так называемую «82-ю провинцию» могут войти не только Алеппо, но и Идлиб и север Латакии.
А что происходит с арабскими беженцами из Идлиба, многие из которых были вынуждены искать убежища на юге Турции, в то время как тюрки «осваивают» северные провинции Сирии? Турецкие власти помогают им достичь берегов Европейского союза в качестве беженцев.
Однако притязания Турции в духе Османской империи этим не ограничиваются. Турция также хочет заполучить провинцию Мосул.
В своих притязаниях на Мосул Турция опять же опирается на тюркское население, однако, на этот раз позиция Турции представляется более обоснованной. Требования Турции основаны на Мудросском перемирии 18 октября 1918 года, согласно которому все участники Первой мировой войны должны были прекратить военные действия в День перемирия. По состоянию на тот день Мосул был в составе Османской империи, однако, через три дня после назначенного дня провинция была занята британскими войсками в нарушение условий Мудросского перемирия. При этом Великобритании удалось вынести этот вопрос на международный уровень, рассчитывая на «взвешенный» подход Великих держав. Таким образом, этот захват удалось представить как пограничный спор между Турцией и Ираком.
Совет Лиги Наций назначил комиссию по расследованию, которая порекомендовала оставить Мосул в составе Ирака (уже тогда было известно о богатых запасах нефти в этом районе). Турция неохотно приняла это решение, подписав в 1926 году договор о разграничении территорий с Ираком, который согласился отдавать Турции 10% доходов от добычи нефти в Мосуле на протяжении последующих 25 лет.
Вот что написал в этой связи Даниэль Пайпс:
«После этого проблема Мосула не поднималась 60 лет и снова всплыла в ходе войны между Ираном и Ираком, когда правительство Саддама Хусейна утратило контроль над северным Ираком. После мая 1983 он давал разрешение турецким войскам, борющимся с курдскими повстанцами из Рабочей партии Курдистана, преследовать курдов на территории Ирака. В турецкой прессе снова заговорили о необходимости возвращения Мосула, а правительство проинформировало союзников о намерении захватить Мосул в случае падения режима в Ираке. В ходе вторжения Ирака в Кувейт в 1991 году и последовавшей утраты Ираком контроля над территориями севернее 36-й широты, Турция предупредила, что не будет считаться с притязаниями Сирии и Ирана на Мосул. С 20 марта по 2 мая 1995 года была проведена операция «Сталь», в ходе которой около 35 000 тыс. турецких солдат перешли границу с целью уничтожения оплотов Рабочей партии Курдистана».
Когда турецкие войска покидали территорию Ирака, президент Демирель выступил в одной из стамбульских газет с сенсационным заявлением: «Граница проведена неправильно. Провинция Мосул входила в Османскую империю. Если бы она была частью Турции, никаких проблем, с которыми мы сталкиваемся сейчас, не было бы».
В ходе одного из интервью Демирель указал на карту современного пограничного района и пояснил: «Неправильно, что граница проходит по этой возвышенности. На самом деле, это граница нефтеносных полей. Территория Турции начинается там, где они заканчиваются. Эту линию провели геологи. Это нельзя считать национальной границей Турции. Эту проблему нужно исправить. Некоторое время назад, я сказал, что «когда мы уйдем [из северного Ирака], в него снова вернуться террористы». Мы столкнемся со схожей ситуацией через два или три месяца. Так что давайте исправим границу. Турция не может самостоятельно изменить границу с Ираком. Линию границы необходимо переместить с возвышенности в низину. Я просто хочу сказать, что граница проходит не там, где нужно. Если бы граница проходила у подножья гор, боевики Рабочей партии Курдистана были бы лишены возможности собираться там».
Очевидно, что судьба провинции Мосул снова оказалась на кону. Как и раньше, контроль Багдада над этой провинцией ослаб, а у Турции много рычагов, включая «черную армию» ИГИЛ, с помощью которых она могла бы оказывать давление и требовать возвращения Мосула в сферу своего влияния.
К чему всё это? Во-первых, в то время как о влиянии ваххабитов из стран Персидского залива на ситуацию на севере Сирии все знают, практически ничего не говорится о тюркизации севера Сирии и неоосманских устремлениях. Это очень существенное упущение, поскольку до сих пор не было проведено параллели между требованиями Турции о создании бесполетной зоны в регионе исключительно на гуманитарных основаниях с экспансионистским наследием Ататюрка, согласно которому Турция должна взять на себя функции родины тюркоязычных народов. В результате требования о создании бесполетной зоны и буферных зон выглядят политически нейтральными, что не только неправильно с точки зрения истории, но и необоснованно.
Многие в Турции отвергают обвинения в неоосманизме, называя их нападками на руководство Партии справедливости и развития. Однако, как отметил на страницах The National Петр Залевски, перед тем как занять пост министра иностранных дел Турции в 2009 году, Ахмет Давутоглу сказал: «Мы – новые османы. Какие бы земли мы ни потеряли или вынуждены были оставить в 1911–1923 гг., мы снова встретимся с нашими братьями в этих землях в 2011–2023 гг.».
По мнению Бехлула Озкана, «с точки зрения г-на Давутоглу, созданные после распада Османской империи национальные государства представляют собой искусственные образования, а Турции не следует отдавать своё жизненное пространство, о чём бесцеремонно говорит Давутоглу. Это может привести к культурной и экономической интеграции исламского мира, во главе которого, в конечном счете, встанет Турция. Страна находится перед выбором: либо установить экономическую гегемонию над Кавказом, Балканами и Ближним Востоком, либо оставаться раздираемым конфликтами государством-нацией, которое в любой момент может распасться».
Идея о том, что расовая (племенная) принадлежность являются движущей силой истории, уходит корнями в 18-й век, когда романтики уделяли особое внимание этническим вопросам. В особенности, это было свойственно Великобритании и, в первую очередь, Германии (Гёттингенский университет). Очевидно, что идея отечества и жизненного пространства тюркских народов стоит за происходящими сейчас в Идлибе и Алеппо событиями.
Критика понятия неоосманизма представляется обоснованной в том смысле, что вдохновением для Эрдогана служит не столько османизм 1830-х годов, когда этот термин, собственно, появился, а Турция XVI века. Все мы видели вот эту фотографию:
Источник: al-monitor.com
Как справедливо отмечает Кадри Гурсель, «воин, представляющий Турцию на президентской лестнице, является не янычаром и не служащим армии Османской империи, созданной турками на западный манер в XVIII веке после ряда поражений от западных стран. На нём кольчуга воина XVI века, когда территориальная экспансия империи достигла своего апогея. Это в полной мере отражает восприятие Эрдоганом «османской парадигмы». Эрдоган пестует миф о времени, когда Османская империя достигла вершины своего могущества, и не чтит попытки модернизации и западнические устремления первой четверти XIX века».
О «великом возрождении» говорил и Давутоглу, по словам которого «мы должны в полной мере возродить и принять утраченные нами ценности былых времен». Для него объединяющие тюркские народы исторические связи важнее «новых идентичностей, которые были навязаны нам в новое время». К историческим узам и ценностям, о которых говорит премьер-министр, относятся турецкий язык, ислам и идея халифата.
В 2014 году видный исламский публицист Абдурахман Дилипак написал в ежедневной газете Yeni Akit, что в Турции должен быть создан халифат, который играл бы ту же роль, что и Ватикан для католиков. По сообщению Al-Monitor, он сказал, что «это не будет противоречить светскому образу правления в Турции». По мнению газеты, «Дилипак привел подробное обоснование, указав, что со времен Османской империи халифат не был упразднен, продолжает жить и должен быть восстановлен. Доводы Дилипака оказались в центре внимания социальных сетей и светских изданий, спровоцировав жаркие споры по этому вопросу».
Вот как проблему существования халифата обобщил на страницах Al-Monitor философ и религиовед Хусейн Бехешти: «Суннитские группировки салафитского толка очень активны в Турции. После начала сирийского кризиса, из-за конфликтной позиции Партии справедливости и развития Турции, среди турецких мусульман всё больше радикалов и фундаменталистов. Идеология халифата теперь обсуждается многими исламистскими группировками, которые раньше никогда не затрагивали эту тему». Как подчёркивает Бехешти в Al-Monitor, тема халифата перестала быть уделом маргиналов из Хизб ут-Тахрир аль-Ислами. По его мнению, в результате происламистской политики правящей партии Турция стала оплотом салафитов.
Так что же предвещают президенту Эрдогану действия президента Путина и России в Сирии (и, возможно, в Ираке)? Можно не сомневаться, что своими действиями Путин «подрезал крылья» Эрдогану, не дав ему реализовать самое главное, из того, за что выступает он сам и Давутоглу. Если заигрывание Турции со сторонниками такфиризма ещё можно было считать попыткой укрепить свои позиции в духе территориальной экспансии турецкой империи, то поворот к джихадистам, если он, конечно, состоится, будет воспринят Россией и Ираном как большая ошибка (вкупе с предпринятой не так давно попыткой использовать «Братьев-мусульман» для приобретения Турцией статуса ведущей суннитской страны на Ближнем Востоке).
Вместо того чтобы стать «Великой державой суннитов» на значительном пространстве северной Аравии, сменив в этом статусе Саудовскую Аравию, Турция может столкнуться с новым полюсом власти в виде коалиции России, Ирана, Сирии и Ирака, с которыми Эрдогану придется договариваться, заняв при этом не столько влиятельное, сколько подчиненное положение. Нет сомнений, что президент Путин и министр иностранных дел Лавров сделают все на дипломатическом фронте, чтобы обеспечить Турции достойное место при таком раскладе.
