Cмотреть
онлайн-трансляцию
Восточный ракурс
Россия – Иран: в Сирии и на Ближнем Востоке

В 2018 году, в ходе пребывания делегации Валдайского клуба в Тегеране, в числе наиболее важных моментов были встречи с главой МИД ИРИ Мохаммедом Джавадом Зарифом и советником Духовного лидера Ирана Али Акбаром Велаяти. Первый делал упор на тактическом характере двусторонних отношений между РФ и ИРИ, второй обратил внимание на стратегические компоненты этих отношений. Противоречия между этими двумя позициями вряд ли стоит искать: просто два иранских государственных деятеля акцентировали разные аспекты российско-иранских связей, пишет Константин Труевцев, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, участник III Российско-иранского диалога, который прошёл 26 июня в клубе «Валдай».

Стратегическое измерение российско-иранского сотрудничества наиболее отчётливо проявляется на северном и восточном геополитических векторах. Взаимоотношения двух стран на кавказском, каспийском, центральноазиатском направлениях носят тесный, непротиворечивый и доверительный характер и, скорее всего, имеют долгосрочную перспективу. Здесь следует выделить и такие аспекты как коридор «Север – Юг», перспектива вступления Ирана в ШОС и его участие в проекте строительства Большой Евразии.

Иначе обстоит дело с ситуацией на Ближнем Востоке с её мозаичностью, особой противоречивой динамикой, сложным переплетением стратегических и тактических линий. Здесь отношения России и Ирана далеко не однозначны, позиции по ряду направлений идентичны или схожи, а по другим – существенно различаются. Так, у России по различным линиям развивается сотрудничество с Саудовской Аравией, Израилем и Египтом, в то время как отношения этих стран с Ираном характеризуются откровенной враждебностью. Однако это различие позиций РФ и ИРИ оставляет для России возможности выступать в качестве посредника, а в ряде случаев – и медиатора, способного предотвращать развитие конфликтогенности до прямых столкновений, что проявило себя, в частности, в недопущении крупномасштабного военного конфликта между Ираном и Израилем в Сирии в период операции сирийской армии на юго-востоке страны.

Джавад Зариф: В Персидском заливе неспокойно
06.04.2018

Одним из главных нервов всего ближневосточного региона остаётся ситуация в Сирии. Начиная с 2013 года отношения РФ и ИРИ в Сирии можно характеризовать как партнёрские, а после прямого вмешательства России в сирийский конфликт на стороне правительства в 2015 году – как союзнические. (Этот факт был прямо подчеркнут секретарём Совбеза РФ, заявившем в Израиле о том, что Россия и Иран в Сирии – «союзники и партнёры»).

Сложнее складываются отношения в треугольнике «Россия – Иран – Турция», где первые две страны – союзники, а Турция – только партнёр, поскольку поддерживает силы, враждебные сирийскому режиму. Такое парадоксальное на первый взгляд сотрудничество смогло сложиться только благодаря тому, что Россия и Иран сыграли решающую роль в предотвращении государственного переворота в Турции в 2016 году. На основе этого и смог, в сущности, вырасти астанинский процесс. В свою очередь, «Астана» привела к тому, что после зачистки ИГИЛ (запрещено в РФ) в 2017 году смешанные силы радикальной исламистской оппозиции и открытых террористов были заперты в четырёх зонах деэскалации, из которых три были зачищены в 2018 году, а четвёртая в границах провинции Идлиб и прилегающих зонах превратилась в своего рода «отстойник», куда были переправлены исламистско-террористические силы из остальных зон. Всё это происходило при активном сотрудничестве сирийской армии, ВС РФ и ИРИ и других союзных с ними сил («Хезболлы» и пр.) и при относительно позитивном нейтралитете Турции, которая параллельно решала в Сирии свои задачи (оккупацию части территории, противоборство с курдами, попытку создания параллельного управления на этих территориях, альтернативных сирийскому режиму сил).

Следует отметить, что в результате этого процесса сирийскому режиму при содействии союзнических (прежде всего – российско-иранских) сил удалось консолидировать под своим контролем более трёх четвертей территории, двух третей населения (с учётом того, что более 7 млн человек, преимущественно арабов-суннитов, оказались выброшенными за пределы страны, причём более половины из них – на территорию Турции).

Из неподконтрольной правительству территории основная часть (более 20%) на северо-востоке находится под смешанным контролем сирийских курдов и возглавляемой США международной коалиции. Эти силы двигались в борьбе с ИГИЛ параллельным курсом с сирийской армией, и за всё время между ними не было ни одного серьёзного столкновения. Во многом это произошло благодаря постоянной линии контактов между военными РФ и США, однако нельзя недооценивать иранских военных в недопущении таких столкновений.

Не допустить «сомализации»: как Иран противостоит деструктивной политике Запада на Ближнем Востоке
13 июля в клубе «Валдай» состоялась дискуссия, посвящённая региональной политике Ирана. В качестве основного спикера выступил Али Акбар Велаяти, советник по международным делам Высшего руководителя Ирана Али Хосейни Хаменеи. Модерировал мероприятие председатель Совета Фонда клуба «Валдай» Андрей Быстрицкий.
События клуба

В связи с этим очевидно, что, несмотря на основное внимание мировых СМИ к проблеме Идлиба, главной для окончания конфликта является проблема северо-востока, а более конкретно – достижения договорённости и окончательного урегулирования между Дамаском и курдами. Широкое взаимопонимание между РФ и США (если не консенсус) по курдскому вопросу – достаточно очевидно. Менее известна теневая роль Ирана в этом. Однако иранцы совместно с представителями военных РФ принимали участие в предотвращении столкновений между правительственной армией и курдами, у них имеются каналы связей с сирийскими курдами, и всё это говорит о том, что по курдскому вопросу в Сирии позиции РФ и ИРИ по крайней мере близки.

Проблема Идлиба будет решаться параллельно следующим образом: сирийской армии вовсе необязательно зачищать всю провинцию, достаточно зачистить три участка, пограничные с провинциями (Латакия, Хама и Алеппо), запереть в оставшейся части исламистско-террористические силы и заморозить эту ситуацию. Этот процесс уже идёт, и в ходе него не только довольно широкое взаимопонимание, но и сотрудничество военных по линии САР – РФ – ИРИ осуществляется в поле. Основные проблемы – с Турцией, но совместное давление на неё может дать плоды.

При перечисленных условиях вчерне конфликт будет завершён: остаётся лишь небольшая территория Идлиба и зон турецкой оккупации, но есть представление о том, что дальше это становится головной болью Турции.

По сути дела, уже сегодняшняя ситуация говорит о начале перехода к постконфликтной фазе, которая при обозначенных условиях в неотдалённой перспективе развернётся в более полном объёме.

Здесь одним из главных будет вопрос о том, удастся ли РФ и Ирану использовать капитал доверия, сложившийся в ходе конфликта, преобразовав его в сотрудничество при восстановлении Сирии. Если да – тогда в полной мере можно будет говорить о стратегическом характере взаимоотношений на сирийском направлении. Если же разные подходы к военному строительству, пониманию своей роли в сирийской экономике и прочая возьмут верх, тогда можно говорить, что российско-иранское сотрудничество носило лишь тактический характер. И уже в прошедшем времени.

III Российско-иранский диалог: как замыслить совместное будущее
26 июня в клубе «Валдай» прошла сессия российско-иранского диалога. Эта конференция – уже третья по счёту встреча, на которой российские и иранские эксперты обсуждают сотрудничество своих стран, представляют панорамную картину глобальной политики – и, как подчёркивают они сами, выстраивают человеческие отношения.
События клуба
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.