В контексте российско-сербских отношений историческая память имеет прямое и несомненное политическое значение. Она определяет не только определённую созвучность в ценностных ориентирах в обществах наших двух стран, но и прямые интересы в политических подходах со стороны властей. Тем самым российско-сербский пример может быть рассмотрен как аргумент в пользу того, что историческая память на самом деле является той самой «мягкой силой», о которой много говорят в политической теории, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Международный дискуссионный клуб «Валдай» недавно провёл специальный семинар, посвящённый обсуждению ситуации в Сербии и состоянию российско-сербских отношений в текущих геополитических условиях. Эта встреча продолжила сербскую тематику в экспертной деятельности клуба «Валдай», которой мы занимались и раньше.
Сербия на сегодня осталась практически единственным государством в Европе (за пределами постсоветского пространства), которое в той или иной степени сохраняет диалог с Россией. На данный момент Сербия не присоединилась к антироссийским санкциям. Между нашими странами сохраняется авиасообщение, единственный оставшийся у России прямой регулярный авиарейс в Европу вне постсоветских государств и Турции. Развиваются торговые связи, и, что не менее важно, на высоком уровне остаётся культурно-гуманитарное сотрудничество.
Эта особая позиция Сербии в отношении России имеет свои объективные причины. Одной из них является общая историческая память. Причём эта историческая память имеет сразу несколько измерений. Одно из них связано с событиями недавнего прошлого, с поддержкой Россией Сербии и сербского общества в конфликтах 1990-х годах, оказавших самое серьёзное воздействие на эту страну. В последовавших за этим событиях, связанных как с динамикой вокруг Косова, так и с другими аспектами, Россия также твёрдо была на стороне Сербии. Во-вторых, большой пласт общей исторической памяти связан с восприятием гораздо более давнего прошлого – как событий XIX и начала XX веков, так и предшествующих им эпох. Православное единство играло и продолжает играть здесь не последнюю роль. Отметим, что это важно ещё и потому, что современная международная ситуация демонстрирует нам немало примеров вызванных геополитическим противостояниемразломов внутри православного мира. Во многих случаях общность веры отошла на второй план по сравнению с идейными и политическими противоречиями. В случае Сербии этого, по крайней мере на данный момент, не произошло.
Можно сделать вывод, что в контексте российско-сербских отношений историческая память имеет прямое и несомненное политическое значение. Она определяет не только определённую созвучность в ценностных ориентирах в обществах наших двух стран, но и прямые интересы в политических подходах со стороны властей. Тем самым российско-сербский пример может быть рассмотрен как аргумент в пользу того, что историческая память на самом деле является той самой «мягкой силой», о которой много говорят в политической теории, но концепцию которой обычно трудно применить для анализа той или иной конкретной политической практики.
Особая позиция Сербии в отношении России, выделяющая её из всех других государств Европы за пределами постсоветского пространства и Турции, подвергается сейчас жёсткому давлению со стороны США и ЕС. Об этом неоднократно публично говорил и президент Сербии Александр Вучич. Как результат этого давления можно отметить то, что в Генеральной Ассамблее ООН при голосовании по резолюциям против России в 2022–2023 годах голос Сербии чаще всего подавался против России. Тем самым страна символически солидаризировалась с другими странами Запада в их осуждении России.
Так, из шести резолюций, принятых к настоящему времени в рамках 11-й чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, посвящённой российско-украинскому конфликту, Сербия проголосовала «за» в пяти случаях (резолюции ES-11/1, ES-11/2, ES-11/3, ES-11/4, ES 11/6) и воздержалась только по резолюции ES-11/5, призывавшей к выплате Россией репараций. В период после начала конфликта Сербия воздержалась по резолюции 77/229 по правам человека в Крыму, принятой уже не на чрезвычайной сессии, а в рамках ординарной ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. То есть, если судить по формальным итогам голосования, официальная позиция Сербии мало чем отличается от позиции стран Запада. Впрочем, сербские власти в этом случае также публично говорили, что такое голосование объясняется жёстким давлением со стороны Европейского союза и Соединённых Штатов.
Давлением Запада объясняют сербские власти и то, что их побуждают присоединяться к санкциям против России. Тема возможных сербских санкций в отношении России периодически поднимается в стране, причём не только на неформальном уровне, но и в заявлениях официальных должностных лиц страны. Так что здесь текущее положение дел может измениться.
Особую специфику в оценке динамики сербской позиции по отношениям с Россией придаёт то обстоятельство, что как власти страны, так и значимая часть сербского общества настроены на продвижение курса на евроинтеграцию Сербии, на её вступление в будущем в Европейский союз. При этом Сербия пытается сочетать этот стратегический курс с сохранением особого характера отношений с Россией. Делать это было непросто и в предыдущие времена, клуб «Валдай» в 2021 году уже писал об этом.
Сейчас же, в силу специфики и предельной остроты текущей геополитической обстановки, это становится всё труднее. С формальной точки зрения Сербия как кандидат в члены ЕС имеет право сохранять полностью самостоятельную внешнюю политику вплоть до момента присоединения. Лишь после вступления её политика должна будет соответствовать рамкам Общей внешней политики и политики безопасности ЕС. На деле же понятно, что Евросоюз и ранее был заинтересован в том, чтобы страны-кандидаты неофициальным образом следовали положениям Общей внешней политики ещё на этапе до вступления, а сейчас эта позиция становится всё более жёсткой. И очевидно, что в нынешней обстановке особая позиция Сербии по России может послужить сдерживающим фактором на пути её евроинтеграции. Будет ли она из-за этого полностью принесена в жертву стратегическому курсу на вступление в ЕС или же Сербии удастся сохранить текущий баланс, покажет будущее. Впрочем, ясно и то, что прямо завтра Сербию в Евросоюз не примут в любом случае. И, на наш субъективный взгляд, думается, что Сербия не будет первой страной-кандидатом из региона Западных Балкан, которая вступит в ЕС.
Отдельную специфику сербской позиции придаёт и косовский аспект. Сохраняющиеся до настоящего момента периодические всплески эскалации конфликта между властями Косова и сербской общиной оказывают сильное политическое и эмоциональное воздействие на Сербию. Следует отметить, что Россия официально во всех аспектах косовского конфликта всегда твёрдо выступала и продолжает выступать на стороне Сербии. На наш взгляд, необходимо отметить, что, скорее всего, возможный ввод войск Сербии в Косово в случае очередной эскалации конфликта (хотя и допустимый по смыслу соответствующих резолюций ООН) очевидно поставит крест на стратегическом курсе на евроинтеграцию Сербии. Этим, пожалуй, можно объяснить сдержанную и взвешенную позицию руководства Сербии по отношению к недавним всплескам эскалации, его попытки разрешить конфликт дипломатическим путём. Но это же понимают и все, в том числе и противники Сербии в этом конфликте. Поэтому далёкая от разрешения ситуация в Косово будет продолжать оказывать прямое воздействие как на внешнюю, так и на внутреннюю политику Сербии.
В итоге в сложившихся условиях можно зафиксировать очень хрупкий баланс между особой позицией Сербии по отношению к России и её стратегическим курсом на вступление в Евросоюз. На этот баланс оказывают влияние как международная обстановка, так и динамика внутриполитической борьбы в Сербии. К чему это приведёт, покажет время.
