Беспрецедентная политико-административная вакханалия в Вашингтоне, когда действующие сотрудники администрации открыто, хотя и анонимно, заявляют о себе как о «внутреннем сопротивлении» и о скоординированной системе саботажа указаний президента, ставит под вопрос саму целесообразность ведения диалога с главой Белого дома. Ясно, что российско-американская конфронтация будет лишь обостряться. Главная задача – не дать ей выйти из-под контроля. Проведение новых полноформатных саммитов вряд ли поможет этой задаче.
Состоявшийся в конце июля первый полноценный саммит Владимира Путина и Дональда Трампа не изменил – и не мог изменить – общего состояния российско-американских отношений к лучшему. И дело не только в неосторожной фразе американского президента о недоверии к собственным спецслужбам и отсутствии причин не доверять Москве в вопросе так называемого «российского вмешательства» в американские выборы 2016 года, подлившей масла в огонь использования России как инструмента внутриполитической борьбы в США и ещё более ослабившей способность Белого дома проводить в отношении Кремля какую-либо политику, кроме конфронтационной. Системные внутриполитические процессы в США (борьба старых и новых элит, яростное, вплоть до саботажа, сопротивление истеблишмента и бюрократии попыткам отхода от внешнеполитического мейстрима и использование России в качестве инструмента этой борьбы) и международные тренды (нежелание и неспособность Вашингтона принять реалии многополярного мира и Россию как независимого глобального центра силы), которые в ближайшее время лишь обострятся, предопределяют продолжение конфронтации Москвы и Вашингтона ещё как минимум на несколько лет вперёд. Причем худшие времена – впереди.
И всё же позитивные результаты от саммита в Хельсинки есть. Межгосударственный диалог России и США по линии исполнительной власти, разрушавшийся последние несколько лет и особенно последние полтора года, начал постепенно восстанавливаться. Заработал формат диалога глав аппаратов национальной безопасности (Патрушев – Болтон). Достигнута договорённость укрепить диалог оборонных ведомств и вывести его за рамки оперативно-тактического взаимодействия по предотвращению прямых военных столкновений в Сирии. Стороны вроде как, наконец, приступают к диалогу по вопросам стратегической стабильности и кибербезопасности. Возобновились крайне скромные и спорадические, но всё же – контакты по линии законодательной власти. В результате российско-американская конфронтация приобрела чуть более управляемый характер, чем было до того, а угроза неконтролируемой эскалации снизилась.
В нынешних обстоятельствах управляемая конфронтация России и США – максимум возможного. Причём даже она носит чрезвычайно хрупкий, неустойчивый характер, и уже в ближайшие месяцы, а то и недели, отношения Москвы и Вашингтона могут снова сорваться в конфронтацию неуправляемую. Это связано с тем, что в ближайшие полгода-год российско-американские отношения столкнутся с целым рядом новых вызовов.
Прежде всего это дальнейшее обострение американской политической вакханалии в преддверии и особенно после промежуточных выборов в Конгресс, по итогам которых Палата представителей, скорее всего, перейдёт под контроль демократов. Сомнений в том, что Россия снова будет обвинена во вмешательстве и в эти выборы, нет. Поскольку цель российского вмешательства формулируется американским политическим мейнстримом (причём и демократами, и республиканцами) как стремление раскачать, а то и разрушить политическую систему США и подорвать доверие к демократическим институтам, то вопрос о том, что Москве на этих выборах даже некого поддерживать ввиду отсутствия условно пророссийских (вернее – менее антироссийских) сил, снимается сам собой. Кто бы ни победил – даже если это будут наиболее оголтелые критики Москвы, – оппоненты заявят о новом российском «вмешательстве». После этого последуют новые – ещё более жёсткие – санкции со стороны как Конгресса, так и администрации Трампа, которая будет вынуждена оправдываться и показывать, что не даёт России слабину.
До этого, в октябре, будет принята вторая часть обещанных США санкций по «делу Скрипалей» (после предъявления Лондоном обвинений в адрес двух якобы сотрудников ГРУ то, что эти санкции будут приняты, не вызывает сомнений).
Одновременно будет обостряться ситуация в Сирии – как по провинции Идлиб, так и по вопросам политического урегулирования в целом, повышая общий градус российско-американской напряжённости. Если в Идлибе начнётся наступательная операция правительственных сил, новые ракетные удары США и их союзников по Сирии (которым, разумеется, будут предшествовать новые провокации или инсценировки с химическим оружием) – неизбежны. Вашингтон просто вынужден будет их нанести, тем самым демонстрируя силу и безнаказанность и, главное, давая понять, что победа Дамаска и Москвы не является полной и что США остаются значимым фактором сирийской игры. Одновременно укрепится военное присутствие США в курдских районах страны.
Наконец в течение ближайших месяцев возможно новое обострение ситуации на Донбассе, объективно выгодное Петру Порошенко в преддверии президентских выборов и киевскому режиму в целом. В нынешней внутриполитической обстановке Вашингтон будет вынужден реагировать на новую эскалацию военных действий и возможную помощь ДНР и ЛНР со стороны России гораздо более жёстко, чем администрация Обамы в 2014–2015 годах в связи с Дебальцево и Иловайском. Тем более с учётом военной помощи Украине и модернизации её Вооружённых сил новая эскалация неизбежно приведёт к более интенсивным военным действиям и, возможно, более масштабному вовлечению России (на что Киев, собственно, и рассчитывает).
На этом фоне проведение новых российско-американских саммитов не только до промежуточных выборов в Конгресс 6 ноября (до этого они просто исключены), но и после представляется политически нецелесообразным и даже контрпродуктивным и вредным.
Во-первых, с учётом вероятного перехода Палаты представителей под контроль демократов с января 2019 года дееспособность администрации Трампа во внешней политике в целом и в особенности в части политики в отношении России снова ослабнет. Демократы перейдут в политическое наступление и будут продолжать его вплоть до президентских выборов 2020 года. В этих условиях о чём-то договариваться и даже поддерживать нормальный диалог с хозяином Белого дома будет трудно.
До импичмента дело, конечно, не дойдёт, но обвинения в «сговоре» Трампа и его команды с Москвой посыплются с новой силой, входя в резонанс с новыми обвинениями Москвы во вмешательстве в выборы уже 2018 года. Напомним, что демократы не согласились с навязанным республиканским большинством выводом расследования Конгресса о российском вмешательстве в выборы 2016 года о том, что вмешательство России якобы было, а сговора между ней и Трампом не было. Сформировав большинство, демократы наверняка инициируют новое расследование, в то время как республиканцы, если они проиграют, с большой вероятностью могут инициировать расследование о вмешательстве Москвы в промежуточные выборы 2018 года. На этом фоне администрация Трампа будет вынуждена демонстрировать жёсткость в отношении России и вводить собственные новые антироссийские меры.
Во-вторых, беспрецедентная политико-административная вакханалия в Вашингтоне, когда действующие сотрудники администрации открыто, хотя и анонимно, заявляют о себе как о «внутреннем сопротивлении» и о скоординированной системе саботажа указаний президента, ставит под вопрос саму целесообразность ведения диалога с главой Белого дома. Анонимная статья в «Нью-Йорк таймс» доказала то, о чём в Москве понимали и раньше: реальную политику США в отношении России определяет вовсе не действующий президент страны – его намерения блокируются, а указания саботируются. Вероятно, автор(ы) статьи как раз и преследовал(и) цель убедить мировое сообщество не придавать большое значение переговорам непосредственно с Трампом, изолировать его политически и переключить реальные диалоги на чиновничий аппарат. Но факт остаётся фактом: способность действующего президента определять и осуществлять политику в отношении России – меньше, чем у любого из его предшественников.
В-третьих, для нового полноценного саммита пока нет достаточной повестки, и в ближайшие месяцы она вряд ли появится. Второй раз ограничиться решением активизировать рабочий диалог не выйдет. Достижение же договорённостей по главным конкретным вопросам российско-американской повестки дня (Украина, Сирия, стратегическая стабильность, Иран и так далее) в ближайшие месяцы маловероятно.
Так, отклонение Вашингтоном российского предложения о географических пределах военного присутствия Ирана в Сирии показало, что не менее важной, чем ослабление позиций Тегерана, целью США в этой стране является лишить Россию политической победы. А именно – сделать так, чтобы продвигаемый Москвой проект политического урегулирования и экономического восстановления в этой стране провалился и Россия потерпела бы политико-стратегическое поражение, одержав военную победу. Вашингтон, скорее всего, будет просто ждать и блокировать российские политико-экономические инициативы в Сирии, что исключает возможность какого-либо сотрудничества.
По Украине сближение позиций также крайне маловероятно. Цель США по-прежнему заключается в том, чтобы добиться восстановления контроля Киева над Донбассом без каких-либо политических уступок с его стороны, в том числе тех, что прописаны в Минских соглашениях, и при безусловном сохранении нынешней однозначно прозападной и антироссийской политики Украины. Причём задача не допустить политических уступок со стороны Киева явно доминирует над восстановлением его суверенитета над Донбассом.
По стратегической стабильности администрация Трампа пока и вовсе не сформулировала свои приоритеты и не готова к серьёзным переговорам с Москвой ни по ядерному оружию, ни по кибербезопасности и другим сферам.
Всё это говорит о том, что российско-американская конфронтация будет и далее обостряться. Её пик придется, вероятно, на предвыборную кампанию к президентским выборам в США 2020 года, когда действующий президент будет вынужден демонстрировать не меньшую твёрдость в отношении Москвы, чем та антироссийская истерия, которой будут фонтанировать демократы (к тому времени они будут находиться в политическом наступлении).
Главная задача в этих условиях – не дать этой конфронтации выйти из-под контроля и иметь в лице США хотя бы относительно дееспособного (насколько это возможно в нынешних условиях) контрагента. Проведение новых полноформатных саммитов вряд ли поможет этой задаче. Максимум – стоит проводить короткие двусторонние встречи «на полях» в рамках многосторонних форумов, причём без громкой рекламы и последующих пресс-конференций, и регулярные телефонные переговоры.
Исходя из озвученных на данный момент графиков Владимира Путина и Дональда Трампа они, скорее всего, пересекутся на праздновании столетнего юбилея завершения Первой мировой войны во Франции 11 ноября и затем на саммите «Большой двадцатки» в Аргентине 30 ноября – 1 декабря (Белый дом уже объявил, что на Восточноазиатский саммит 14–15 ноября в Сингапуре Дональд Трамп не поедет. Примечательно, что это было сказано вскоре после того, как стало известно об участии в саммите Владимира Путина). Двусторонней встречи президентов в Аргентине пока будет более чем достаточно. Содержательно её стоит посвятить кризисному регулированию в Сирии и Украине, а также сверке часов по вопросам стратегической стабильности, если российско-американские переговоры по этой теме всё же начнутся.
Основной же упор стоит сделать на сохранении и, насколько это возможно, интенсификации рабочего уровня взаимодействия по линии внешнеполитических, оборонных ведомств и советов безопасности, опять-таки – с как можно меньшим пиаром, а также на выстраивании диалогов «второго» (то есть экспертного) и «полуторного» треков. Их повестку дня желательно сосредоточить на выработке новой философии стратегической стабильности и новых принципов и правил по контролю над вооружениями, включая кибербезопасность, предотвращение прямого столкновения России и США в Сирии и недопущение полномасштабной эскалации на Украине. Для российско-американских отношений до 2020 года это – самый высокий потолок.
