Европа в целом оправилась от глобальных и еврозонных кризисов, но за счёт широких слоёв населения. Южный блок стран ЕС продолжает испытывать массовую безработицу и нищету, застой и эмиграцию. Даже в Германии бедность и неравенство резко увеличились. В США фондовый рынок взлетел до рекордных высот в 2017 году. Однако сочетание неолиберальной глобализации и технологических изменений привело к широкому распространению деиндустриализации наряду с глубокими очагами бедности. Как долго может длиться неолиберализм и что будет после него?
Недавние выборы в Германии, Австрии и Чешской Республике подтверждают, что зловещий рост правого популизма в Европе и Соединённых Штатах Америки не закончился в начале этого года поражением Герта Вилдерса в Нидерландах и Марин Ле Пен во Франции. Центристские партии не способны удержать свои позиции. Социал-демократия на большей части европейского континента едва дышит. Правоцентристы всё более смещаются вправо.
Альтернатива для Германии (АдГ) вошла в Бундестаг с 12,6% голосов, тогда как ХДС и СДПГ потеряли значительное их число. Показав лучший результат с 1999 года в выборах в Австрии 15 октября, крайне правая Австрийская партия свободы вполне вероятно войдёт в коалицию с правоцентристской Австрийской народной партией. После чешских выборов 21 октября популистский евроскептик-миллиардер Андрей Бабиш намерен стать премьер-министром с 30% голосов, в то время как социал-демократы, ведущая партия в течение последних 25 лет, скатилась с первого на шестое место всего с 7% голосов. Авторитарные националистические партии в Венгрии («Фидес») и Польше («Закон и справедливость») консолидировали власть и приступили к демонтажу демократических конституций.
По другую сторону Атлантики Республиканская партия в лице Дональда Трампа контролирует Белый дом, Конгресс и Сенат. Республиканцы являются губернаторами в 34 (из 50) штатов, и 80% американцев живут в штатах полностью или частично контролируемых республиканцами. Несмотря на вызывающую тревогу собственную неэффективность и неэффективность своего лидера, Республиканская партия, очевидно, способна сохранить контроль над обеими палатами в Конгрессе в 2018 году, а перспективу переизбрания Дональда Трампа в 2020 году нельзя снимать со счетов.
Хотя рост правого популизма был ускорен иммиграцией, основной причиной его возникновения является более фундаментальный кризис неолиберальной глобализации. После Второй мировой войны США создали международный экономический порядок, основанный на принципах нового курса Франклина Рузвельта. Свободный рынок был подчинён государственному регулированию для обеспечения полной занятости и социальной защиты. Но послевоенный «золотой век» рухнул в 1970-х годах в условиях кризиса рентабельности, и корпоративная Америка завершила проект неолиберальной глобализации, призванный обратить этот спад вспять. Принцип социального обеспечения уступил место приватизации, дерегулированию, ограничению государственных услуг и функций социального государства, ослаблению профсоюзов и трудового законодательства, а также финансизации. Начавшийся в 2008 году глобальный финансовый кризис выявил внутренние противоречия и жестокие реалии этого проекта, который первоначально превозносился как «конец истории», а теперь проявил себя как утопическая фантазия.
В Соединённом Королевстве и Соединённых Штатах переход к неолиберализму был узаконен под харизматическим руководством Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана в условиях убеждённости, что «альтернативы нет». Напротив, в континентальной Европе с более сильными традициями социализма и социальной защиты, переход был оправдан с точки зрения предполагаемой объединённой Европы, возглавляемой валютным союзом, которому не хватало перераспределительных и стабилизирующих механизмов общей налогово-бюджетной политики. Денежный союз породил жёсткую экономию и конфликт между севером и югом, а также востоком и западом, даже несмотря на то, что он служил интересам германской экспортной торговой стратегии.
Безусловно, Европа в целом оправилась от глобальных и еврозонных кризисов, но за счёт широких слоёв населения. Южный блок стран ЕС продолжает испытывать массовую безработицу и нищету, застой и эмиграцию. Даже в Германии бедность и неравенство резко увеличились. Несмотря на хвалёный темп роста в 4% и низкий уровень безработицы, Румыния является символом восточной Европы. В 2011 году Румыния с широчайшим присутствием в ней западных банков и немецких производственных цепочек дерегулировала свой рынок труда в обмен на пакет помощи от МВФ и ЕС в размере 20 миллиардов евро. Новый трудовой кодекс, введённый под сильным давлением со стороны Европейской комиссии и Американской торговой палаты, оказался «катастрофическим» для румынского общества, поскольку привёл к значительному сокращению числа членов профсоюзов, ограничению прав трудящихся и снижению заработной платы.
В Соединённых Штатах фондовый рынок взлетел до рекордных высот в 2017 году. Однако сочетание неолиберальной глобализации и технологических изменений привело к широкому распространению деиндустриализации наряду с глубокими очагами бедности, беспрецедентным уровнем неравенства и разваливающимися сообществами. Результатом стал социальный кризис, характеризующийся тревожными темпами роста числа самоубийств, опиоидной зависимости и ужасающим числом приговоров с тюремным заключением с большими расовыми диспропорциями.
Как долго может длиться неолиберализм и что будет после него? Известный венгерский экономист Карл Поланьи, живший и работавший во времена фашизма и Второй мировой войны, предложил концепцию «двойного движения». Когда «свободный рынок» перестаёт быть частью общества, а земля, труд и деньги рассматриваются как товар, как это было после Первой мировой войны и потом снова, начиная с 1980-х годов. Результатом этого становится дестабилизация и кризис, из которого общество стремится к самовосстановлению. Во время Великой депрессии это восстановление в Европе приобрело форму фашизма, в то время как в Соединённых Штатах оно закончилось безобидным «новым курсом».
В настоящее время демократическое «двойное движение» потребовало бы повторного подчинения рынка потребностям человека и общества. Это теперь признаёт даже МВФ. Будучи ранее защитником неолиберальной глобализации, он стремится решить центральную проблему растущего неравенства и требует введения значительно более высоких налогов на богатых, включая налог на имущество применительно к земле и собственности, увеличения расходов на здравоохранение и образование и всеобщего базового дохода. Тем не менее по обе стороны Атлантики левоцентристские партии стали придерживаться неолиберального проекта и бросили рабочий класс, оставив поле пустым для правых популистов. Совершит ли правый популизм авторитарный разрыв с неолиберализмом?
В настоящее время неолиберализм продолжает наступать, даже когда он приобретает более авторитарные тенденции. Новый австрийский канцлер Себастьян Курц рассматривает Австрийскую народную партию не только как средство проведения антимиграционной политики, но и как средство для ведения популистской политики, основанной на снижении налогов и сокращении государственного сектора. Эта программа получила полную поддержку Партии свободы. Во Франции экономическая стратегия Эммануэля Макрона основывается на широких неолиберальных трудовых реформах, которые уже вызвали массовое сопротивление и сыграют на руку Марин Ле Пен, которая получила 34% голосов во втором туре. Слабая надежда на то, что Германия отреагирует согласием на общий европейский бюджет и ослабит свой дисциплинарный надзор в Еврозоне, исчезает в связи с вероятным вхождением СвДП в новую немецкую коалицию. После Brexit Великобритании, похоже, придётся переродиться в дерегулированную финансовую гавань с низкими налогами, что является предпочтительной политикой правого крыла Консервативной партии.
Аналогичная ситуация сложилась и в Соединённых Штатах. В то время как две основные партии поляризованы в отношении культурных вопросов, их разногласия по экономической политике лишь варьируются в той или иной степени. Демократическая партия по-прежнему привержена неолиберализму, возглавив вакханалию дерегулирования Уолл-стрит в 1990-х годах, а также уничтожение профсоюзов и социального государства, и зависит от богатых доноров для финансирования избирательных кампаний. Отказываясь от серьёзной интроспекции, она выступает с обвинениями то Владимира Путина, то «жалких людей» за их жалкие предвыборные выступления.
Дональд Трамп провозгласил себя защитником не только бесправного белого рабочего класса, но и белых из среднего и выше среднего классов, которые недовольны потерей статуса, полученного ими во время «золотого века». Фундаментально расистский призыв – и идентификация козлов отпущения, в том числе меньшинств, женщин и иммигрантов – открывает путь к дальнейшему неолиберализму. Трамп стремится добиться, хотя и неумело, больших сокращений подоходного налога для состоятельных американцев, снижения ставок налога на корпорации, резких сокращений расходов на здравоохранение и демонтировать нормативное регулирование в области финансирования, добычи ископаемого топлива и защиты окружающей среды наряду с риторическими в целом (пока) атаками на торговых партнёров и торговые соглашения. Этот курс вызвал сильную, хотя иногда и осторожную поддержку со стороны корпоративной Америки, включая Уолл-стрит, Кремниевую долину и военно-промышленный комплекс. Несмотря на этот курс, Трамп рассчитывает, что сможет сохранить значительную базу поддержки среди белого рабочего класса не путём остановки их дальнейшего сползания в бедность, а путём выявления новых культурных полей битвы и постоянного разжигания недовольства среди белого населения. Таким образом, он повторяет стратегию, которая имеет долгую и позорную историю в Соединённых Штатах.
Если в краткосрочной перспективе пессимизм и гарантирован, то, возможно, есть некоторые основания для оптимизма в долгосрочной перспективе. Программы правых популистов, в том числе Трампа, непоследовательны и неэффективны; дальнейший рост этих партий и движений не является неизбежным. В Европе есть свидетельства того, что многие избиратели не очень привержены этим программам и партиям, а скорее разочарованы статус-кво, который не находит другого убедительного выхода, учитывая соучастие левоцентристов в неолиберализме. То же самое можно сказать, хотя, вероятно, и менее уверенно, о Соединённых Штатах. Действительно, недавние кампании Берни Сандерса и Джереми Корбина, при всей их ограниченности и противоречиях, свидетельствуют о том, что более умеренные альтернативы могут получить существенную поддержку.
