18 августа, в субботу, Ангела Меркель примет в правительственной резиденции Мезеберг президента РФ Владимира Путина. Речь, конечно, не идёт о сближении, но это прагматичный подход в отношениях двух стран, который сложился в последние три года, сказал в интервью ru.valdaiclub.com руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов.
Хотя официально повестка саммита не обозначена, можно предполагать, что её важнейшей темой будет Сирия. Лидеры двух стран продолжат обсуждение вопросов, затронутых во время встречи Ангелы Меркель (которая прервала свой отпуск) с министром иностранных дел Сергеем Лавровым и начальником Генштаба Валерием Герасимовым в присутствии министра иностранных дел Хайко Мааса. Стоит отметить, что Герасимов состоит в санкционном списке, и Меркель так и не ответила оппозиции, на каком основании он прилетел в Берлин вне каких-либо официальных международных мероприятий.
В рамках сирийской проблематики для Меркель интересен вопрос взаимодействия Германии с Россией и Францией. Такое взаимодействие особенно важно в гуманитарной сфере, в сфере восстановления гражданской инфраструктуры, что может побудить сирийских беженцев (а их абсолютное большинство в Германии и ЕС), находящихся на территории Евросоюза вернуться на родину. Схема взаимодействия в этой сфере с Анкарой, которая по инициативе Меркель была предложена в марте 2016 года и под которую ЕС выделил 6 миллиардов евро, сработала только частично. Создаётся инфраструктура, больницы и прочие объекты для пребывания более трёх с половиной миллионов беженцев на территории Турции, но реальный обмен беженцами не происходил – за два года с эгейских островов Греции прибыло 2,1 тысяч человек, в ЕС отправили 12,5 тысяч. Если мотивационный механизм возврашения сирийских граждан заработает, это будет однозначным выигрышем для Меркель. А для Путина станет плюсом, если ему удастся привлечь Германию наряду с Францией к гуманитарному сотрудничеству и восстановлению инфраструктуры.
Вместе с тем нужно помнить о том, что камнем преткновения в отношениях России и Евросоюза является судьба нынешнего сирийского правительства, называемого коллективным Западом «режимом Асада», который для него неприемлем. Возможно, Путин попытается вовлечь Меркель в более глубокое обсуждение совместных шагов по урегулированию ситуации на Ближнем Востоке – и Германия этого в принципе желает.
Второй важный блок вопросов – это Украина. Минский процесс, как и Нормандский формат, находится в тупике. Об этом недавно говорил министр иностранных дел России Сергей Лавров: по его словам, на повестке дня нет вопросов, которые позволили бы реально позволить продвинуться вперёд по Минским соглашениям. Понятно, что их реализации препятствует Киев, который рассматривает санкции в качестве единственного эффективного инструмента давления на Россию. Очевидно, что ни Меркель, ни Макрону, ни Путину это не нравится. Будем надеяться, что прозвучат какие-то реальные предложения, как в сентябре прошлого года, когда Путин предложил ввести охрану наблюдателей ОБСЕ через военную миссию ООН. На мой взгляд, это произошло именно после обсуждения данного вопроса с Меркель 2 мая 2017 года в Сочи.
Третий блок на повестке – вопросы европейско-российского и германо-российского экономического сотрудничества. Приоритетом здесь является энергетическая сфера в условиях рисков и угроз со стороны экстерриториальных санкций США. Санкции могут коснуться крупнейших европейских энергетических игроков в контексте взаимодействия с Россией, в том числе и немецких. Наиболее чувствительным к влиянию санкций сейчас является проект «Северный поток – 2». Трамп и конгрессмены неоднократно заявляли о том, что если проект будет продолжаться, то они сделают всё для его закрытия, поэтому Меркель и Путин, вероятно, обсудят возможные совместные действия в случае введения жёстких, точечных санкций, направленных против «Северного потока-2».
На примере Ирана мы видим, что крупные игроки, действующие на территории США, предпочитают уходить из зоны риска: возможные штрафные санкции несопоставимы с прибылью, которую можно получить в Иране. По большому счёту, обновлённый закон Евросоюза от 1996 года о блокирующем статусе, введённый 7 августа 2018 года, не защищает крупных игроков, ведущих бизнес на территории США – так же, как и российский закон о противодействии американским санкциям.
На полях можно отметить возможное заявление о том, что стороны готовы обсудить переход всех расчётов между Россией и Евросоюзом по всем группам товаров – особенно по углеводородному сырью – на евро. Вероятно, стороны также подтвердят готовность продолжать взаимодействие с Ираном в рамках Совместного всеобъемлющего плана действий.
Следует отметить, что подобные встречи подтверждают хороший уровень взаимодействия между двумя сторонами. Речь, конечно, не идёт о сближении, но это прагматичный подход в отношениях двух стран, который сложился в последние три года, особенно после упомянутой встречи Путина и Меркель 2 мая 2017 года. Тогда после пресс-конференции переговоры продолжались почти три часа и были достигнуты договорённости, о которых ни Путин, ни Меркель нам не сообщили. Но очень нейтральное отношение России к предвыборной кампании в Германии, ко всем партиям, которые прошли в Бундестаг, без каких-либо предпочтений – ни в рамках тех, кто вёл какие-то переговоры в рамках возможных «ямайских» соглашений, ни в рамках Большой коалиции, ни в рамках конкретных политиков – это примечательно.
Стоит также напомнить о том, что улучшение отношений с Россией – это задача правительства Большой коалиции. К коалиционном договоре прописано, что Германия выступает за скорейшее возобновление формата диалога на уровне Совета НАТО – Российская Федерация. Правительство обещает в случае прогресса в выполнении Минских соглашений сделать всё, чтобы убедить партнёров смягчить санкционный режим. Поэтому есть небольшая надежда, что что-то сдвинется с мёртвой точки в Мезеберге, хотя, конечно, пессимизма здесь больше, чем оптимизма.
