Протекционизм – это не плохо, это прекрасно

Непонятно, почему многие коллеги говорят, что протекционизм – это плохо. Протекционизм – это поддержка местного производителя со всеми вытекающими отсюда последствиями: увеличение валового дохода, количества рабочих мест. Так что это прекрасно и вовсе не ведёт к стагнации и отставанию. Напротив же – открытость часто ведёт к катастрофе, считает глава Союза сыроваров России Олег Сирота, спикер четвёртой сессии XV Ежегодного заседания Клуба «Валдай», посвящённой экономике.

Я хочу рассказать, почему вообще я занялся сельским хозяйством, поменяв карьеру IT-специалиста с офисом в центре Москвы на ферму и сыроварню. В юности я часто ездил в Тверскую область волонтёром в поисковые экспедиции. Мы занимались захоронением советских и немецких солдат, павших на полях Второй мировой. Но моим самым сильным впечатлением юности были вовсе не останки солдат, а страшное зрелище гибнущей русской деревни. В райцентре, близ которого мы работали, сначала закрылся молзавод, что потянуло за собой закрытие 10 ферм. Сейчас я понимаю, почему это произошло. Мы проиграли холодную войну, открыли рынок, и «победители» делали с ним всё, что хотели. По нашей деревне наносили экономические удары: 

1) Пользуясь открытым рынком, нам несколько лет подряд бесплатно завозили сухое молоко под видом гуманитарной помощи. Наше молоко было никому не нужно, предприятия закрывались, а под нож шли даже элитные стада.

2) Тех, кто не закрылся сам, выкупали европейские корпорации. С одной целью – чтобы тут же закрыть молочные и сырные заводы.

В результате мы потеряли не только сельское производство, но и десятки тысяч деревень в нашей стране. Заброшенными оказались около 40 миллионов гектаров – это вся суша Германии вместе с автобанами, лесами, городами, Рейном и Альпами.

Я мечтал всё это изменить и даже поступил в аграрный вуз, чтобы выучиться на зооинженера. Но вскоре бросил, потому как не видел перспектив – всё шло по наклонной и тогда мне казалось, что перспективы никогда не будет. В итоге я 10 лет работал программистом, но мечта о ферме и сыроварне никуда не делась. Но я не мог решиться, потому что не видел экономической целесообразности – мы просто не могли выдержать конкуренции с европейскими фермерами из-за их налаженной системы дотаций, кредитования и их защиты рынка. 

Всё изменилось 7 августа 2014 года, когда Россия ввела ответные меры на западные санкции. За их введение мне лично очень хочется поблагодарить госпожу Меркель, господина Обаму и Олланда. В тот день у нас заработал протекционизм в виде запрета ввоза европейских и американских продуктов питания в целом, и сыра в частности. Стало очевидно, что наше государство оказалось по-настоящему в одной лодке в нами и теперь будет всеми силами поддерживать своих фермеров.


И я понял, что моя мечта о ферме и сыроварне может сбыться. И государство помогало моей мечте. Для начала мне выделили 46 гектаров земли (уж чего-чего, а земли в России много), за которые я плачу всего 100 евро в год. Тогда я поверил в импортозамещение и продал всё, что у меня было: квартиру, машину, бизнес. Я переехал жить на поле в бытовку и начал строить свою сыроварню и ферму. Государство оплатило мне половину стоимости фермы: каждая вторая корова куплена за бюджетный счёт, каждый второй кирпич, каждый второй трактор куплен за счёт государства. Кстати, часто говорят, что в России есть проблемы с коррупцией – если здесь есть детектор лжи, я готов его пройти: за всё я не дал ни рубля взяток, их у меня даже никто не просил. Наш Президент обещал, что первые три года работы у нас не будет никаких проверок, так оно и происходит.

Конечно, были проблемы. Основная – с кредитованием. В первые два года наши банки предлагали мне кредит на строительство коровника под 23%! Когда я показал эту цифру своему другу, немецкому фермеру, он не поверил и сказал, что банкиры просто забыли поставить запятую между двойкой и тройкой. 

Но государство исправляло эту ошибку. Сейчас, благодаря государственному субсидированию ставки, я получил кредит в рублях на 2 миллиона долларов под 3% и мы уже начали строительство новой очереди сыроварни. Наше предприятие растёт на 200–300% каждый год. Но даже при этих показателях мы не успеваем за высоким спросом на нашу продукцию. 

Сейчас мы строим новую сыроварню больше, чем легендарный швейцарский грюйер, и готовимся экспортировать нашу продукцию: слабый рубль для нас – отличное подспорье в этом деле! В России есть поговорка: если надо – повторим! А мы повторим, мы ворвёмся в Европу, но на этот раз не на танках, а на отечественных фургончиках с русскими сырами. Многим это покажется смешным, но я прекрасно помню, как надо и мной и тысячами людей, которые пришли из городов в сельское хозяйство, подшучивали и говорили, что у нас ничего не получится. Теперь эти критики, глядя на результат нашей работы, стыдливо молчат. Да, благодаря программе импортозамещения, на селе теперь можно зарабатывать.

Субсидии, о которых я говорил чуть выше, я получил не один. Выдано более 4000 грантов для малых молочных ферм, и параллельно строится больше 100 огромных комплексов для производства молока. Я тут как-то залез на сайт Минсельхоза Германии и прочитал, что в Германии закрылись 2000 молочных ферм за эти годы. Вот так в экономике бывает, что если где-то прибыло, то значит где-то убыло. Бюджет на сельское хозяйство в России не сокращается, а только растёт. Такими темпами через 5 лет у нас будет перепроизводство молока, точно такое же, как уже получилось по зерну, мясу курицы и свинине. Многие говорят, что иностранные инвесторы не пойдут в Россию из-за санкций, но это не так. Самые большие инвесторы в молочное животноводство нашей страны – немцы. Мы с ними часто общаемся, и я могу сказать, что в Германии например, сельское хозяйство регулируется ещё сильнее, чем у нас. Там реально какая-то плановая экономика в действии.

Благодаря протекционизму в виде продуктовых контрсанкций, дешёвому рублю и субсидированию сельского хозяйства, мы получили настоящий прорыв. Рост сельского хозяйства составил 20% за 4 года. В отечественном сельхозмашиностроении – рост почти в 300%! Здесь помогли специальные программы поддержки Минпромторга России. Многие с удивлением замечают, что выставка «Агросалон» занимает большие площади, чем Московский автосалон. По оборудованию для сыра также были принята специальная программа, и – как следствие – появились отечественные производители, которые начали делать оборудование. Так что сегодня подавляющее большинство малых сыроварен работает на российском оборудовании.

Так что можно говорить, что отрасль производства высококачественных сыров на малых сыроварнях возродилась просто с нуля. Если до введения контрсанкций у нас было всего 6 предприятий такого уровня, то сейчас работает уже больше 400. Результат очевиден – прилавки фермерских рынков в Москве сегодня не сильно отличаются от прилавков Берлина, Вены или Мюнхена. Самое приятное, что изменилось отношение наших соотечественников. Если раньше они старались купить импортное, то сейчас гордятся тем, что покупают отечественное, поддерживают нас. На сырные фестивали приезжает по 200 фермерских хозяйств. На наш сырный фестиваль «Импортозамещение», на котором мы ежегодно отмечаем годовщину санкций, в этом году приехало более 45 тысяч наших соотечественников, которые за три дня купили 35 тонн отличного сыра.

Всего этого не было бы, если бы не государственная поддержка. И что бы ни говорили критики о «свободной руке рынка», роль государства и госрегулирования в сельском хозяйстве и промышленности – основная. И дело лишь набирает обороты. Поэтому я верю, что мы распашем все наши заброшенные поля, возродим нашу деревню, накормим не только Россию, но и весь мир. Главное, чтобы санкции сохранились (хотя бы еще 6–7 лет), работали меры господдержки и был дешёвый рубль.  

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.