«Путин и Си встают в Санкт-Петербурге единым фронтом против Трампа», – без обиняков объявляет CNN, суммируя результаты ПМЭФ-2019 применительно к состоянию отношений в треугольнике Китай – Россия – США. Столь же ясные и трезвые оценки высказаны по горячим следам Форума многими другими влиятельными СМИ и авторитетными комментаторами. Налицо момент истины, когда у всех разом открываются глаза на подлинное положение дел в мире. Момент, которому нет цены в разгар информационных войн и водопада фейков. Момент, который ни в коем случае нельзя «топить» в оговорках и реверансах по адресу субъектов мировой политики, считающих деликатность вернейшим признаком слабости, пишет Виктор Сумский, директор Центра АСЕАН при МГИМО МИД России.
Понятно, что вопрос о том, становятся ли отношения Москвы и Пекина союзническими, не из простых. Весь процесс нормализации, а затем и поступательного развития этих отношений в последние четверть века, выстраивается исходя из понимания, что союз, заключённый ими в 1950-е годы, себя не оправдал, и этот опыт не надо повторять, как не надо и вообще сотрудничать против какой-либо третьей стороны.
Но разве кто-то предлагает возрождать сегодня именно ту модель взаимодействий, которую Сталин и Мао «ковали» 70 лет назад? А с другой стороны, разве тезис о том, что российско-китайские отношения вышли сейчас на беспрецедентно высокий уровень, не указывает на степень взаимного понимания, превосходящую достигнутое в рамках «того союза»? И надо ли относиться к запрету на объединение сил против третьей стороны как к религиозной заповеди, которая хороша на все времена?
Ссылка на экзистенциальный характер вызовов – не преувеличение. Обновленные версии Национальной стратегии безопасности и Национальной стратегии обороны США, утверждённые президентом Трампом в 2017–2018 годов, однозначно указывают на Китай и на Россию как на глобальных противников Соединённых Штатов. С тех пор обнародован ряд других официальных американских документов, в которых эта позиция формулируется как опорная.
Показательны оценки этого обстоятельства, услышанные в последние дни от двух опытнейших азиатских дипломатов, беседовавших со мной порознь.
Можно ли себе представить, что при нынешней динамике в отношениях Китая и России с США, как и в свете новейших доктринальных упражнений Вашингтона, лидеры РФ и КНР не обмениваются мнениями о том, как следует вести себя – порознь и вместе – в этой тревожной ситуации? Если же всё-таки обмениваются, то разве это не является координацией политических курсов против силы, уже бестрепетно объявившей и Москву, и Пекин своими противниками? Чего стесняться, когда американцы сами расставляют все точки над ё?
Так или иначе без внятного ответа на вопрос о сущности российско-китайских отношений на нынешнем этапе нам не обойтись. Хотелось бы, чтобы этот ответ был достоин того момента истины, который мы переживали в течение трёх июньских дней в Санкт-Петербурге.
