Геополитическая конфигурация Евроатлантики начинает напоминать слоёный пирог, что открывает возможности для российской политики на западноевропейском направлении, пишет директор по развитию Российского совета по международным делам Александр Крамаренко. Но Москве не нужно вмешиваться в межсоюзнические отношения на Западе. Достаточно сознавать, куда идёт дело, и уметь ждать.
Стратегия нацбезопасности Трампа (декабрь 2017 года) отводит ВПК роль средства реиндустриализации Америки. Точнее, там говорится об обрабатывающей промышленности. Соответственно, НАТО превращается в бизнес-проект. К тому же Альянса вполне достаточно, чтобы обеспечивать американское присутствие в Европе и одновременно двойное сдерживание – не только России, но и Германии.
Задачи политики администрации Трампа идут дальше. Меняется, причём радикально, отношение к ЕС. Во-первых, само существование ЕС как наднациональной структуры (и, разумеется, глобального конкурента) противоречит внешнеполитической философии Трампа, который видит мир как состоящий из независимых суверенных государств, конкурирующих между собой (это тоже прописано в Стратегии). По сути, американцы, хотя элита сопротивляется Трампу, распускают свой глобальный порядок/империю, который в форме глобализации «работал» на подъём всех остальных, прежде всего Китая, и переходят к «ручному управлению» на путях «транзакционной дипломатии» в надежде отжимать конкурентов поодиночке, используя свои естественные преимущества (доступ на свой рынок, привилегированный статус доллара и др.). Сюда вписывается поддержка Brexit, который может усилить центробежные тенденции в ЕС, привести к его «мягкому» демонтажу до общего рынка, а то и к развалу.
Во-вторых, Трамп не скрывает, что «мягкий» евро – это средство валютного манипулирования Берлином, так как иначе германская марка была бы значительно сильнее (как полагают экономисты, в два раза), что серьёзно ослабило бы конкурентные позиции немцев. Пока же Вашингтон «разбирается» в этом плане с Китаем. Но следующие на очереди – ЕС/Германия. Вопрос ещё в том, что ЕС изначально создавался с подачи американцев для сдерживания/ослабления Германии. В реальности же ЕС/еврозона привели к экономическому доминированию Берлина в Европе, возродив германский вопрос, вроде бы уже закрытый, но в его сугубо экономическом измерении. Даже немецкие эксперты признают, что Берлин оказался во главе своей «случайной империи» («Четвёртый экономический рейх»).
Соответственно, можно говорить об использовании США блоковой дисциплины в качестве инструмента «нечестной конкуренции», в чём они обвиняют всех остальных. Отсюда и антироссийская политика, в том числе санкции. Таким образом европейцы оказались в ловушке антироссийской политики, в создании которой сами же и участвовали. Дополнительное средство давления на союзников – привилегированные отношения со странами так называемой «новой Европы» (этот термин запустил Тони Блэр, когда Берлин и Париж не поддержали войну в Ираке), имея в виду страны Центральной и Восточной Европы.
Третий момент – это признаки того, что США теряют технологическое превосходство: скандальное состояние проекта F-35, который навязывается упирающимся союзникам; проблемы «Боинга» с 737MAX; признаваемое многими лидерство Китая в разработке искусственного интеллекта. Это объясняет линию на технологическую изоляцию Китая, скажем, компании Huawei, в сфере создания 5G-связи, по крайней мере в кругу западных стран.
Поэтому геополитическая конфигурация Евроатлантики начинает напоминать слоёный пирог, что открывает возможности для нашей политики на западноевропейском направлении.
Не думаю, что нам надо как-то вмешиваться в межсоюзнические отношения на Западе. Достаточно сознавать, куда идёт дело, и уметь ждать. В конце концов, линия американцев представляет собой своего рода «Поэму конца» (если заимствовать у Цветаевой), некий переход к откровенно изоляционистской политике, имеющей глубокие традиции в Америке и отвечающей специфическому мироощущению большинства американцев.
Другое дело, что в послевоенный период элита увлеклась имперским строительством и, что называется, оторвалась от народа. Именно этот народ и эту традицию (джексоновскую – от времён такого же, как Трамп, «популистского» президента Эндрю Джексона) олицетворяет сейчас Трамп. Просто настаёт время для радикальной «переоценки ценностей» – у нас она прошла раньше, и в этом серьёзное преимущество нашей внешней политики и дипломатии.
