В кругах республиканского истеблишмента США начала формулироваться новая стратегия. Она получила вполне характерное название: «нормализация Трампа». Её цель – отказ от радикальных несистемных инициатив времён предвыборной кампании, оттеснение в сторону неприемлемых для старой элиты кадровых назначенцев (типа старшего советника Трампа Стивена Бэннона) и подталкивание Трампа к превращению в «нормального» республиканского президента.
Актуальность этого решения вполне очевидна. Неприятие Трампа большинством политических и медийных кругов Соединённых Штатов всё более усиливается. Сценарий импичмента и отстранения Трампа от власти обсуждается всё более открыто. Но очевидно и то, что речь идёт не только о персональной судьбе Трампа, – имидж республиканской партии в целом также серьёзно пострадает и от импичмента, и от сохранения конфронтационной политики. В преддверии промежуточных выборов в конгресс США в следующем году эта ситуация становится реально опасной для республиканской партии. Поэтому, по мнению ряда влиятельных республиканских политиков и экспертов, гораздо лучше было бы избежать дальнейших обострений, и в этой связи идея «нормализации» Трампа представляется вполне плодотворной.
В этом контексте сфера внешней политики выглядит одним из удобных направлений для этой «нормализации». Отчасти потому, что она в меньшей степени затрагивает широкие слои низших избирателей Трампа – в отличие от его экономической и социальной программы. Поэтому отказ от предвыборных обещаний во внешней политике будет менее болезненным для электоральной базы Трампа, что также важно в вышеупомянутом контексте предстоящих парламентских выборов.
Другой аспект этого вопроса связан со спецификой расклада сил вокруг Трампа в настоящий период. Сейчас он характеризуется значительным влиянием военных на принятие президентских решений в ближнем круге Трампа. Поскольку большая часть республиканского истеблишмента заняла критическую или выжидательную позицию по отношению к Трампу, а к представителям так называемых «неоконов» – консервативных идеологов времен Буша – сдержанно относится сам Трамп, именно высокопоставленные военные (с генералами Джеймсом Мэттисом и Гербертом Макмастером во главе) заполнили кадровый вакуум вокруг Трампа. Фактически это привело к тому, что стало возможным говорить о милитаризации процесса принятия решений в аппарате Трампа. И вполне естественно, что военные заинтересованы прежде всего в коррекции внешнеполитической, а не внутренней повестки новой администрации. Опять же средний слой военных, в отличие от гражданских политиков, менее зависим от предвыборной нестабильности, люди в униформе в любом случае останутся на службе, какой бы ни был расклад в Вашингтоне. Сейчас же в условиях политической неразберихи для них появляется редкое окно возможностей для самостоятельных решительных действий.
Одним из признаков этой милитаризации стал формируемый новой военной командой настрой Трампа на то, что все дела с Россией и Китаем он должен вести с позиции силы, совершая символически насыщенные действия, типа сирийской бомбардировки, с тем чтобы американское общественное мнение видело, что Трамп – это сильный и решительный президент в отличие от «слабака» Обамы. Вообще, настрой работать на контрасте с Обамой становится выраженной стратегией этого военного ближнего круга. Позитивное восприятие сирийской акции Трампа даже его критиками доказывает оправданность такого подхода. Поэтому вполне очевидно ожидать, что в разговоре с Россией Трамп и дальше будет придерживаться этой стратегии видимой демонстрации силы (пусть и нацеленной исключительно на разовый пиар-эффект – к чему мы вполне сможем приспособиться).
Другим аспектом этой политики с позиции силы является решимость и готовность военного окружения Трампа на эскалацию конфликта вокруг Северной Кореи. В открытые источники уже неоднократно просачивалась информация из военных кругов о том, что американское военное командование не исключает возможности того, что Северная Корея в этом конфликте в целях самообороны первой применит ядерное оружие в ответ на американские удары. В этом контексте старый северокорейский лозунг, что Сеул станет «морем огня» может вполне стать реальностью.
Эта уязвимость столицы Южной Кореи до сих пор делала эскалацию конфликта на Корейском полуострове крайне маловероятной. Но сейчас, как кажется, американские военные готовы перейти Рубикон. Больше того, именно такое развитие событий представляется даже удобным и желательным для вышеупомянутой американской политики с позиции силы. Получающий всё большее распространение в американских военных кругах термин «единичное применение ядерного оружия» со стороны Северной Кореи может сломать табу на его использование и Соединёнными Штатами. В этом случае они будут выглядеть не первой страной, применяющей ядерное оружие, но лишь (оправданно) наносящей ответный тактический ядерный удар, что развяжет руки американским военным в плане дальнейшего использования ядерных сценариев. У мира в целом уже не будет иммунитета против боевого применения ядерного оружия. Вместо виртуального (и никогда в идеале не применяемого) оружия стратегического сдерживания ядерные силы могут впервые со времен Хиросимы стать реальным оружием, применение которого в тактических конфликтах уже не будет табуировано. В этой связи нельзя исключать, что руководство Северной Кореи будет осознанно провоцироваться военным окружением Трампа на использование ядерного оружия против Южной Кореи.
В этом же контексте следует рассматривать и нежелание Трампа продлевать в 2021 году действующий российско-американский договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), а также всё чаще озвучиваемую фактическую готовность США к разрыву двустороннего договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД). Здесь американцы будут усиливать давление на Россию под предлогом нарушения нами договора РСМД и, возможно, провоцировать нас, чтобы мы первыми вышли из этого договора. Амбивалентность новых пусковых установок ПРО в Румынии, которые способны запускать не только оборонительные противоракеты, но и наступательные ракеты средней дальности с ядерными боеголовками, может оказаться вполне востребованной в рамках этой новой стратегии.
Эта концепция возрождения ядерных сценариев, очевидно, будет сочетаться с усилением американского превосходства в обычных вооружениях. Здесь старая формула “deescalate to win” также будет использоваться на практике (но уже в сочетании с переосмысленным ядерным фактором).
Усиление роли военных в окружении Трампа может привести и к усилению дисбаланса между ведомствами, отвечающими за внешнюю политику. Опять же всё более открытыми сейчас становятся сведения, что в администрации Трампа прорабатывается решение о сокращении на треть финансирования Государственного департамента, и на 70% финансирования агентства по международной помощи USAID. Эти средства планируется передать в бюджет военных ведомств. Ожидаемое урезание финансирования может привести и к серьёзному изменению оргштатной структуры госдепа, к слияниям отдельных подразделений и сокращениям сотрудников. К слову говоря, неясность насчёт будущей структуры госдепартамента является одним из факторов того, почему до сих пор администрация Трампа не приступила к назначению заместителей госсекретаря.
Что может остановить военных в их влиянии на Трампа? Сейчас неким противовесом этому военному окружению Трампа может выступить его ближний семейный круг, также вовлечённый в политику (Иванка Трамп и Джаред Кушнер). В этой связи семья может занять место оттесняемых от процесса принятия решений несистемных радикалов типа Бэннона. Но поскольку семья Трампа воспринимается в общественном мнении ещё более негативно, чем он сам, то выдвинутый курс на «нормализацию» Трампа в нынешних условиях, скорее всего, будет означать дальнейшее усиление роли военных за счёт семьи. Крайне негативное медийное восприятие первого крупного дипломатического дебюта Иванки Трамп – её участия в так называемой «женской двадцатке» в Германии в апреле 2017 года – лишь подтверждает эту логику.
Но также очевидно, что Трамп добровольно вряд ли согласится на оттеснение своей семьи от власти, и он вряд ли пожертвует своей дочерью, как жертвовал Стивеном Бэнноном, а ранее пожертвовал Майклом Флинном. В этой связи успех стратегии на «нормализацию» Трампа будет означать также и необходимость «нормализации» и его семьи, что психологически и политически представляется гораздо более сложной задачей.
В любом случае сейчас вполне очевидно, что вокруг Трампа сформировались две команды, серьёзно влияющие на его стратегические решения – это военные и семья. Крайняя неустойчивость нынешней политической системы в Вашингтоне может сделать взаимоотношения между двумя этими группами крайне взрывоопасными и конфликтными. Их борьба за влияние в течение предстоящих месяцев будет определять внутреннюю динамику вашингтонской политики. Во многом эта борьба покажет, насколько успешным станет курс на «нормализацию» Трампа, выдвинутый частью республиканского истеблишмента. Или же ситуация всё больше будет скатываться к перспективе импичмента и гражданских волнений в США.
Как вести себя России в этом контексте? Что для нас было бы выгоднее: «нормализованный» и «милитаризированный» Трамп или его импичмент (а на пути к нему полный дисбаланс управленческой системы в Вашингтоне)? С одной стороны, всё более явно проявляющийся курс Трампа на отказ от его предвыборного обещания на поддержание стратегического сотрудничества с Россией, а также вполне объяснимое психологически чувство злорадства делают импичмент (и хаос) вполне желательной перспективой. Но, с другой стороны, усиление милитаризации внешнеполитических решений в Вашингтоне делает не менее важным и продумывание шагов по минимизации ущерба как в двусторонних отношениях, так и по поддержанию глобальной стратегической стабильности.
В этом контексте очень важно, что при всём этом настрое на «политику силы» из военных кругов США раздаются сигналы о желательности интенсификации диалога между США и Россией именно по военной линии – как через официальные каналы, так и с помощью неформальных двусторонних рабочих групп с участием высокопоставленных военных и экспертов по безопасности. В контексте усиления влияния «военной фракции» в ближнем круге Трампа именно этот канал может стать эффективным для сохранения наших двусторонних отношений хотя бы на минимально приемлемом уровне.
