В жёсткой риторике и балансировании на грани срыва переговоров между двумя лидерами всё же есть положительная сторона – даже для тех, кто предпочёл бы более сложную конвенциональную дипломатию: всё это выявляет глубокую разницу в позициях двух лидеров, скрытую под оптимистичной перспективой мира и размытыми формулировками.
То, что вдохновило надежды мирового сообщества на мир и стабильность на Корейском полуострове, мгновенно превратилось в некий загадочный мудрёный пазл с конфронтационной риторикой и очередной напряжённостью. 23 мая Северная Корея объявила, что не будет участвовать в саммите, если США и Южная Корея не отменят ежегодные широкомасштабные военные учения Max Thunder. Это напомнило многие предыдущие выпады Пхеньяна и не могло не отразиться на недавней оттепели между США и Северной Кореей. Несмотря на молниеносный визит президента Муна в Белый дом, президент Трамп всё же объявил об отмене саммита из-за «открытой враждебности» Северной Кореи.
В жёсткой риторике и балансировании на грани срыва переговоров между двумя лидерами всё же есть положительная сторона – даже для тех, кто предпочёл бы более сложную конвенциональную дипломатию: всё это выявляет глубокую разницу в позициях двух лидеров, скрытую под оптимистичной перспективой мира и размытыми формулировками. Судя по всему, они принципиально отличаются друг от друга в оценке того, что привело их к столу переговоров и, соответственно, у них совсем разные отправные точки. Они извлекают несопоставимые выводы из решений друг друга о проведении саммита. А когда такие презумпции вываливаются на стол, крах может оказаться неизбежным.
Президент Трамп считает, что именно его стратегия «максимального давления» подтолкнула Кима к саммиту. Поэтому он считает, что находится в положении сильного при сохранении санкций и политики сдерживания. Трамп в очередной раз продемонстрировал своё высокомерное поведение, дав понять, что заставит Кима сесть за стол переговоров и подчиниться его требованиям. Это связано с любопытной одержимостью чиновников Белого дома придерживаться «ливийской модели», несмотря на её несходство с нынешней ситуацией и агрессивной реакцией Севера. В Вашингтоне видят успех своей политики в отношении Северной Кореи, и это могло только подтолкнуть Трампа к выходу из иранской сделки.
С другой стороны, Ким считает, что его личный престиж и Северной Кореи как страны на международной арене возрос, и США теперь готовы разговаривать с ним лицом к лицу именно благодаря обретённому статусу ядерной державы. Наследие Ким Ир Сена и идеология чучхе долгое время вынуждали Пхеньян добиваться международного признания, а саммит это признание лишь подтверждает. Вряд ли можно ожидать, что Ким готов полностью отказаться от ядерной программы, и северокорейцы ясно дали это понять. Резкое изменение позиции Пхеньяна 23 мая только подтверждает это. Был послан чёткий сигнал о том, что к КНДР ни в коей мере не следует относиться как к неядерному государству. В этом ключе следует рассматривать выпад в адрес вице-президента США, которого в Пхеньяне назвали «политическим манекеном». При этом подчёркивалось, что КНДР не идёт ни в какое сравнение с Ливией, которая отказалась от своей ядерной программы на самой начальной стадии.
После первоначального шока оба лидера подчеркнули, что снова готовы провести саммит при возникновении соответствующих условий. Шансы для переговоров налицо, и первоначальная отмена саммита всё же не отвергает сближение и ослабление враждебности. Тем не менее мы наблюдаем то, что может привести к нежелательным последствиям. Во-первых, непоследовательность Трампа и напряжённость нервируют союзников США в регионе и могут ослабить систему альянсов. Правительство Южной Кореи уже выразило своё разочарование и продемонстрировало признаки выхода из американского режима максимального давления на КНДР. Развитие событий косвенно может привести к тому, что любые действия со стороны США могут поставить под удар и так уже нестабильный режим нераспространения ядерного оружия, особенно после выхода США из иранской сделки и заявленного Северной Кореей демонтажа ядерного полигона Пхунгери.
Риск достаточно велик, и при этом редко международная реакция была столь единодушной и эмоциональной. Мир наблюдает, а ставки очень высоки.
