Несмотря на признание США, РФ и европейцами того, что конфликт в Сирии не имеет военного решения, региональные державы демонстрируют особую активность и делают упор на использовании военной силы.
Попытки внешних сил и внутренних игроков коренным образом изменить ситуацию в сирийском конфликте всё чаще становятся предметом для обсуждений и споров. На фоне хотя и не самого удачного, но всё же начавшегося переговорного процесса между правительством Сирии и оппозицией, звучат заявления о том, что отдельные арабские государства и Турция будут готовы послать свои войска в Сирию для участия в наземной операции, если её начнёт международная коалиция во главе с США. Вашингтон тоже говорил о возможности направления своего военного контингента на Ближний Восток.
Складывается впечатление, что несмотря на признание США, РФ и европейцами того, что конфликт в Сирии не имеет военного решения, региональные державы, демонстрирующие особую активность, делают всё же упор на использовании военной силы.
Судя по всему, ближневосточные "game changers" опасаются такого политического компромисса, при котором Асад не только сохранит своё место в переходный период, но попытается продлить своё правление и после его завершения. И Турция, и суннитские монархии Залива по-прежнему предпочитают уход Асада в качестве предварительного условия, которое озвучивают поддерживаемые ими группы оппозиции. Иными словами, сближение позиций глобальных игроков, позволившее начать переговоры, сколько-нибудь заметно не отразилось на подходах региональных акторов, сохранивших собственное жёсткое видение ситуации.
Чтобы попытаться ответить на вопрос, являются ли заявления о вводе войск блефом или артикулирующие их державы могут не удержать баланс и скатиться к прямой эскалации, представляется целесообразным посмотреть на то, чем отличается нынешняя разогретая конфликтом в Сирии ближневосточная ситуация. Среди факторов, придающих ей своеобразие и остроту, можно выделить следующие:
1. Высокий уровень непредсказуемости. Плотное взаимодействие различных сил вокруг сирийского конфликта (в том числе военных) при различии интересов и целей делает ситуацию крайне хрупкой. Ошибки навигации, случайные столкновения или не случайные провокации способны мгновенно и необратимо изменить баланс сил.
2. Персонификация решений. На региональном уроне всё большую роль в принятии решений играет воля отдельных лидеров и игроков, которые движимы не национальными интересами, а особенностями развития внутриполитической конкуренции и противостояния, требующих от лидера, или того, кто претендует на это место, демонстрации силы и непреклонности.
3. Общая размытость стратегических целей. Война против ДАИШ (запрещённая в России радикальная организация), с которой формально все согласны, породила новые неожиданные альянсы, а также и новых противников, при том что старые недруги стали вести себя ещё более напористо. Так, борьба с ДАИШ для Турции, например, всегда будет на втором плане, если турецкие власти полагают, что главную угрозу для них традиционно составляют курды, усилившие свои позиции в ходе сирийского конфликта. И для саудовцев, так ли уж важна битва с этим пресловутым ДАИШ, если для неё гораздо важнее противостоять геополитическим планам Ирана.
Поддержка сирийской оппозиции со стороны арабских монархий и Турции вовсе не сконцентрирована только на так называемых "умеренных". Да и представления об умеренности разные. Если нет согласия относительно того, кого считать террористом, то борьба с этим злом неминуемое столкнет сторонников разных нарративов.
4. Недопущение изменения баланса сил, способного привести к ослаблению позиций внешних игроков. Сирийский кризис сводится для региональных игроков не к противодействию исламистским мракобесам, а к вполне традиционной конкурентной борьбе, к проведению "красных линий", которые никто не должен пересекать. В таком контексте сирийская трагедия становится исключительно инструментальной. Не случайно разговоры о вводе войск появились тогда, когда сирийская армия вместе с иранцами и Хизбаллой развила при поддержке ВКС России успешное наступление. Оно не обязательно будет означать победу одной из сторон, но вновь грозит поменять правила игры.
Исходя из вышеизложенного, можно полагать, что и Турция, и Саудовская Аравия будут продолжать решать свои задачи: Турция, например, осваивать сирийскую зону вблизи турецкой границы, а Саудовская Аравия поддерживать близкие ей идейно и политически группировки. Эти задачи на нынешнем этапе резко снижают интерес к переговорам с непросчитываемым результатом: военное участие надежнее и способно принести больше дивидендов.
В условиях, когда на политическом уровне между Москвой и Вашингтоном существуют определённые договорённости о продолжении мирных переговоров, захотят ли США опереться на своих региональных союзников в проведении наземной операции, если для них ввод войск лишь поиск формата для реализации собственных интересов, совсем не обязательно совпадающих с американскими?
