Формула разрешения афганского конфликта лежит не в инклюзивности. Для начала необходимо определить имеющих реальное влияние игроков, а затем выйти на компромиссы между ними. И вроде бы полезным был бы формат США–Россия с подключением Пакистана, Ирана и Китая. Но блокирование по афганскому вопросу сейчас идёт по линии США–Индия, Китай–Пакистан, Россия–Иран, и все эти «тандемы» имеют свои повестки. Для Талибана же важны два традиционных условия – установление шариата и выход американских военных из Афганистана, и его трансформация – процесс такой же сложный, как и поиск компромисса между внешними и внутриафганскими игроками. И не только потому что дьявол в деталях.
За прошедшие две недели произошли события, которые будут определять дальнейший ход афганского конфликта. Развернулись жестокие бои между вооружёнными силами Афганистана и боевиками Талибана[1], особенно за город Газни к юго-западу от Кабула. При этом на фоне приближавшегося мусульманского праздника Ид аль-Адха (Курбан Байрам) были попытки прийти к перемирию, но это так и не удалось. А в Пакистане премьер-министром стал человек, которого недруги называют Имраном «Талибан» Ханом.
Президент Афганистана Ашраф Гани в воскресенье объявил о введении временного режима прекращения огня с радикальным движением «Талибан» в связи с праздником Ид аль-Адха. Причём предполагалось трёхмесячное перемирие, что, учитывая реалии, само по себе выглядело амбициозным. Кроме того, ситуацию осложняют и другие силы. Так, во время выступления президента Афганистана Ашрафа Гани по случаю Ид аль-Адха президентский дворец подвергся ракетному обстрелу. Затем от Telegram-канала Directorate-4 стало известно со ссылкой на источники радикалов, что «ДАИШ[2] заявило о своей ответственности за обстрел Кабула». В последний раз перемирие правительства Афганистана и талибов продлилось с 7 по 17 июня по случаю окончания поста в месяц Рамадан и праздника Ид аль-фитр (Ураза-байрам). Тогда представители радикального движения отказались продлевать режим прекращения огня. Нынешнее предложение афганского правительства о перемирии приветствовали в США. Вашингтон был готов «поддержать, содействовать и участвовать в прямых переговорах правительства Афганистана и Талибана», заявил в воскресенье госсекретарь США Майк Помпео.
Однако подобные заявления американцев многими региональными и внутриафганскими игроками могут восприниматься как слабость. И на этом фоне Талибан мог активизировать нынешние боевые действия, чтобы усилить и отыграть для себя лучшие позиции в переговорах. Сам переговорный межафганский процесс размывается по различным площадкам и в конечном счёте не приносит никаких положительных результатов. При этом реальное влияние на изменение ситуации «в поле» не проецируется из Дохи, Маската, Душанбе, Исламабада или Москвы, которая планирует провести 4 сентября переговоры на своей площадке (ожидается, что делегацию Талибана возглавит руководитель политического офиса Талибан в Дохе Шер Мохаммад Аббас Станикзай)[3].
Последняя из подобных инициатив реализовывалась 23 июля в Дохе. Имеющий своё представительство в катарской столице Талибан согласился на встречу с высокопоставленными американскими ответственными лицами. Исходя из открытых источников, переговоры ни к чему прорывному не привели, хотя и проходили без афганского правительства, то есть напрямую между Талибаном и США. Но всё же наметились определённые сдвиги в подходе администрации Дональда Трампа. Если раньше Трамп выступал с жёсткими и даже милитаристскими заявлениями в отношении всех врагов в Афганистане (записав в них даже чуть ли не Пакистан), то сейчас администрация, видимо, оценила масштаб проблем. Несмотря на то, что желание выйти победителями сохраняется, оно не сходится с возможностями и реалиями. Для этого американцы и активизировали переговорную деятельность с целью возможного разрешения ситуации при интеграции представителей умеренного крыла Талибан в афганскую власть.
Но есть один важный момент – мнение самого Талибана на предлагаемые перемирия со стороны Кабула и их американских союзников. Лидер движения «Талибан» Хайбатулла Ахундзада отверг возможность перемирия, поскольку, как говорят в среде его последователей, американцы пользуются перемирием для того, чтобы отсрочить решение вопроса о своём присутствии в Афганистане, а афганское правительство пытается в это время восстановить силы[4]. Представители Талибана, очевидно, считают, что они находятся в выгодной позиции, обладают на данный момент большими преимуществами, и инициативой. Для них объявление перемирия со стороны Кабула значит только признание его слабости.
После смерти наиболее авторитетного лидера Талибана муллы Омара и его преемника муллы Ахтара Мансура многим, особенно в Вашингтоне, могло показаться, что Талибан ослабнет и потеряет свою маневренность. Хотя и внутри организации происходили перемены, тем не менее её структуру и управление получилось сохранить. Ситуацию удалось стабилизировать во многом благодаря новому активному руководству Талибана. Лидером стал выходец из Кандагара, «религиозный учёный» и бывший «судья», один из наиболее жёстких приверженцев и проводников идей Талибана и ближайших сподвижников муллы Омара и муллы Ахтара Мансура – мулла Хайбатулла Ахундзада. При нём заместителем стал мулла Якуб, сын муллы Омара[5]. Ахундзада имел достаточно авторитета, чтобы не дать ход брожению в рядах Талибана (как считается, в условиях ограниченного распространения конкурентов, в том числе ДАИШ в Афганистане). Он добился консолидации сил и выступил против афганского правительства, расширив подконтрольные Талибану территории.
При мулле Мансуре переговорный процесс был возможен и с участием пакистанской Службы межведомственной разведки (ISI). Однако американцы ликвидировали его с помощью беспилотника на территории уже пакистанской провинции Белуджистан. Тогда пакистанцы были недовольны нарушением суверенитета своей страны. Американские беспилотники остаются темой раздора между Исламабадом и Вашингтоном, поскольку от них погибает всё больше людей. Новый премьер-министр Пакистана Имран Хан не раз поднимал эту тему. Но, что ещё важнее, Имран Хан считает, что достижение мира в Афганистане возможно через переговоры, и Талибан – среди ключевых игроков. Имран Хан представляет пакистанцев, считающих, что Пакистан не должен участвовать в «чужих войнах», какой является война США в Афганистане. И единственный выход видится в переговорах.
Мирный процесс на словах поддерживают все внешние игроки. Проводятся конференции и семинары с участием и без участия внутриафганских акторов. Однако формула разрешения конфликта лежит даже не в инклюзивности. Для начала необходимо определить имеющих реальное влияние игроков, а затем выйти на компромиссы между ними. И вроде бы полезным был бы формат США–Россия с подключением Пакистана, Ирана и Китая. Но блокирование по афганскому вопросу сейчас идёт по линии США–Индия, Китай–Пакистан, Россия–Иран, и все эти «тандемы» имеют свои повестки. Для Талибана же при Хайбатулле Ахундзаде до сих пор были два традиционных условия – установление шариата и выход американских военных из Афганистана. В этих условиях трансформация самого Талибана – процесс такой же сложный, как и поиск компромисса между внешними и внутриафганскими игроками. И не только потому что дьявол в деталях.
[1] Запрещено в РФ
[2] Запрещено в РФ
[3] https://www.kommersant.ru/doc/3719007
[4] https://www.samaa.tv/global/2018/08/afghan-taliban-reject-governments-ceasefire-kidnap-nearly-200-bus-passengers/
[5] https://www.aljazeera.com/news/2016/05/taliban-leader-mullah-haibatullah-akhunzada-160525161334507.html
