Ключом к многополярному переходу является открытие латиноамериканского фронта, то есть смещение центра тяжести великой конкуренции держав из Евразии в Америку. Вопрос в том, захотят или смогут ли соперники США сделать это? О роли Латинской Америки в мироустройстве пишет Эмануэль Пьетробон, геополитический аналитик, политический консультант, писатель.
Афроевразия – главная, но не единственная арена соперничества великих держав. Прокси-войны, мятежи, фальшивые революции, перевороты и гибридные войны также затрагивают Западное полушарие, хотя и в меньшей степени. Ветер геополитических перемен дует и в Латинской Америке. Тот, кто воспользуется открывшимися возможностями, заставит упасть последнюю костяшку домино.
США добились успеха там, где потерпели неудачу другие империи, то есть в строительстве почти идеальной глобальной гегемонии. Такое всемирное владычество стало возможным благодаря тому, что США полностью контролируют своих соседей на севере и юге Америки в течение полутора столетий. Однако основы американского стратегического превосходства ныне тают по мере обострения конкуренции между великими державами.
Если доллар – это сердце американской гегемонии, то Латинская Америка – это её грудная клетка. Как для людей, так и для государств – любое разрушение грудной клетки делает сердце более уязвимым. Вывод может быть только один: силы, призывающие к многополярному переходу, должны перенести главное поле боя из Афроевразии в Америку.
Кто контролирует континент, тот управляет миром
Политологи до сих пор спорят, являются США империей или нет. Ответ – да: США – это империя, хотя и неофициально. Ради ясности: в геополитике термин «империя» имеет нейтральное описательное значение.
У каждой империи есть дата основания, и США не исключение. Они превратились из нации в империю в 1823 году, в год провозглашения доктрины Монро. 1823 год также является годом начала войн за гегемонию над Латинской Америкой. Невозможно понять современную историю Латинской Америки, не обратившись к судьбоносному 1823 году. Банановые войны, военные диктатуры, экономический колониализм, фальшивые революции, финансирование политического терроризма, гражданские войны, военные интервенции – всё это связано с доктриной Монро.
США ревниво относятся к Латинской Америке, потому что прекрасно понимают, что их глобальное стратегическое превосходство проистекает из их статуса главнокомандующего целым континентом. Это единственная в своём роде гегемония, основанная на смешении физических и духовных элементов, причём последние представлены распространением метафизических и политических религий, используемых для американизации латиноамериканских народов. Деньги для финансирования евангельских церквей – это тараны против католической церкви. Деньги для финансирования прогрессивизма и для финансирования крайне правых помогают достигнуть общей цели –американизации всей латиноамериканской политики.
Духовный фактор американской гегемонии над Латинской Америкой часто упускается из виду. А зря. Именно евангелические церкви сделали возможным ряд эпохальных социальных, культурных и политических изменений, от увлечения долларолюбивой теологией процветания в повседневной жизни до отказа от антиамериканской риторики, поворота к Израилю и так далее вмеждународных отношениях.
Влияние США на Латинскую Америку было бы намного слабее, если бы оно основывалось лишь на материальных элементах – армии, инвестициях, санкциях, безопасности, торговле и тому подобном. Однако протестантизация равносильна американизации. Любопытно, что после успешной проверки политической полезности протестантизма 2.0 в своём ближнем зарубежье США начали финансировать деятельность евангельских проповедников по всему миру. Только в Китае, например, по некоторым оценкам, около 100 миллионов христиан-протестантов. Они могут стать бомбой замедленного действия, о чём свидетельствует их антиправительственная активность в Гонконге.
В своё время американский политолог Николас Спикмэн писал: «Кто правит Евразией, тот управляет судьбами мира». Это, безусловно, так – сначала Британская империя, а затем США, действительно, поднялись на вершину международной системы, ведя игру именно в Евразии, – но с одной поправкой. На самом деле американский опыт показывает, что только тот, кто контролирует своё полушарие или свой континент, может претендовать на власть над миром. Поэтому для США важно защищать и сохранять доктрину Монро – так же, как для тех, кто стремится к многополярному переходу, необходимо бросить ей вызов.
Без доктрины Монро не может быть однополярного мира
В Европе существует тенденция игнорировать Латинскую Америку, которую ошибочно считают отдалённым и экзотическим регионом, находящимся в сфере исключительных интересов США, где неамериканцы не имеют права голоса. Это колониальный взгляд, частично проистекающий из исторической памяти и эмоциональной географии, который мешает ЕС сформулировать свою собственную повестку в этом регионе. Но динамика развития на уровне международной системы требует радикальных изменений в европейской позиции.
По мере обострения соперничества великих держав Западное полушарие всё более становится яблоком раздора. В определённой степени доктрина Монро уже ушла в прошлое: банановые республики теперь стремятся к большей автономии, пережитки времён холодной войны позволяют сопротивляться попыткам смены режима, а иностранные державы ставят под сомнение первенство США. Всё это происходит на фоне роста региональных держав от Бразилии до Венесуэлы и возрождения антиамериканских культурно-политических движений.
Пожалуй, самым красноречивым свидетельством трудностей, с которыми столкнулись США в ближнем зарубежье, является провал принятой администрацией Дональда Трампа стратегии максимального давления на то, что советник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон называл «тройкой тирании» – то есть на треугольник Каракас – Гавана – Манагуа. США удалось разрушить геоэкономически опасный для них проект Никарагуанского канала и спонсировать перевороты в Бразилии и Венесуэле, но в конечном итоге они не смогли ничего сделать, чтобы остановить «красную волну» и бойкотировать политику Китая и России.
Краткосрочный провал американской стратегии важен по следующей причине. То, что происходит в Латинской Америке, так же важно, как и то, что происходит в Европе и западной части Тихого океана, двух других «плацдармах» США. Латинская Америка, Европа и Западная часть Тихого океана – это три разных региона, в которых у Вашингтона совершенно разные цели.
«Европейский плацдарм» полезен в контексте двойного сдерживания Германии и России, переработанного наследия великой европейской игры Британской империи.
«Плацдарм» в западной части Тихого океана служит для удержания Японии в американской сфере влияния и предотвращения превращения Китая в морскую державу с помощью стратегии цепи островов.
«Латиноамериканский плацдарм» – это цитадель, защищающая «Град на холме».
Если «европейский плацдарм» рухнет, маккиндеровский кошмар русско-германской оси может стать реальностью. Если рухнет «плацдарм» в западной части Тихого океана, Япония вернётся к своей исторической роли, а Китай, наконец, сможет претендовать на роль потенциального глобального гегемона XXI века. Трещащая по всем швам однополярная система окажется в одном шаге от краха. Но если «латиноамериканский плацдарм» станет рассадником изменяющих правил игры неповиновений, США будут вынуждены пересмотреть свою глобальную повестку в сторону снижения ставок, запустив неустойчивый порочный круг безостановочной перемодуляции целей.
Ключом к многополярному переходу является открытие латиноамериканского фронта, то есть смещение центра тяжести великой конкуренции держав из Евразии в Америку. Вопрос в том, захотят или смогут ли соперники США сделать это?
