В современной системе международных отношений невозможно возвращение к концерту наций по образцу XIX века. Но можно провести аналогию с европейским балансом сил XVIII века, который не знал равенства военных возможностей, характеризовался отсутствием доверия и частой сменой союзников, пишет программный директор клуба «Валдай» Тимофей Бордачёв.
На наших глазах происходит радикальная трансформация мировой политики. Из относительно упорядоченной и скреплённой институтами системы отношений между государствами она превращается в несколько хаотичный набор разовых интеракций. Не имеющих, как правило, долгосрочных последствий. В значительной мере этому способствует недостаточно профессиональный подход главного источника непредсказуемости и глобального раздражителя – правительства США. Но в целом, такое состояние международной среды стало закономерным результатом всей динамики её развития за последние 18 лет. Весной 1999 г. страны НАТО открыто игнорировали ООН и все нормы международного права, начав военную операцию против Югославии. Именно с того момента, видимо, стоит вести отсчёт разрушению важнейших составляющих мирового порядка в XX веке – права и институтов.
Все последующие события стали, в той или иной мере, распространением практики, возникшей в 1999 г. применительно ко всё большему числу международно-политических ситуаций. Одностороннее использование военной силы стало нормой. Под вопрос был поставлен принцип нерушимости территориальной целостности государств. В пользу не менее важного принципа права народов на самоопределение. Постепенно именно сиюминутная выгода, тактические решения и неизбежный в этой связи хаос стали преобладать в международном общении.
Наглядным примером эволюции в этом направлении стала внешняя политика важнейшей пока мировой державы – США. В последние недели Вашингтон преподнёс своим партнёрам несколько неприятных сюрпризов в части заявлений и действий. Наблюдатели стали свидетелями множества противоречивых высказываний по таким вопросам, как судьба сирийского правительства, характер отношений США с Китаем и Россией, или значение для американских избирателей судьбы Украины. К числу спонтанных действий относятся ракетная атака на почти пустой сирийский аэродром, резкий «отзыв из командировки» в Москву британского министра иностранных дел. А также отправка авианосной ударной группы к берегам корейского полуострова. С недвусмысленными угрозами в социальных сетях разобраться с «нарывающимся» северокорейским режимом.
Такие действия заставляют наблюдателей задаться вопросом, что руководит действиями наших партнёров: интеллектуальный и организационный хаос или же тонкий расчёт? В России этот вопрос задаётся иногда вслух. В Европе или Китае – гораздо более уязвимых в экономическом отношении партнёрах США – вполголоса. При этом степень озабоченности у всех этих трёх игроков примерно одна. Отличаются присущие местной политической традиции способы её выражения.
Думается, что интеллектуальный и организационный хаос не являются главными движущими факторами. Хотя они и имеют место, превалирует тонкий политический расчёт, основанный на специфической системе ценностей. И в этой системе конкретное тактическое решение может превалировать над долгосрочным планированием и созданием институтов. Не удивительно, что первым и пока наиболее успешным решением новой администрации США в области экономики стал выход из транстихоокеанского торгового партнёрства (ТТП). Оно было создано в прошлом усилиями Японии, США и ряда государств региона и могло вписать своих участников в действительно долгосрочный интеграционный проект.
В каком-то смысле, новая администрация США – это политический игрок, прототипом которого был действующий президент Турции. Игрок, не учитывающий институты – постоянные нормы и правила – в принципе и ориентирующийся только на свои инстинкты и текущие потребности. Поэтому думается, что новая американская внешняя политика подводит черту под вопросом о том, происходит ли осыпание международных институтов. Не удивительна растерянность европейцев. Ведь они построили своё мирное будущее именно на правилах и нормах. Так же как немецкие пенсионеры построили своё будущее на самой стабильной системе социального страхования, защищённой от банкротства в результате финансовых махинаций. В систему этих правил и норм Европа пыталась втиснуть Россию, но та оказалась слишком велика. Попытка распространить эту систему привела к украинской трагедии. Поэтому сейчас европейские страны, с одной стороны, стремятся договориться с США, а с другой – выглядят крайне обеспокоенными. Новая модель поведения их старшего партнёра по НАТО выглядит достаточно непредсказуемой.
При такой динамике и направленности развития международной среды сложно ставить вопрос о формировании некоего подобия «концерта наций», как это было в Европе в XIX веке. Связано это с несколькими факторами. Во-первых, в основе той уникальной в своём роде системы лежало ценностное единство всех участников. Принцип монархической легитимности и неприемлемости территориального трансферта – монарх не может быть лишён своей территории. Именно поэтому европейские участники «концерта» неоднократно не позволяли России окончательно решить «турецкий вопрос». Для концерта все участники должны признавать право друг друга на существование. И не как таковое, а в рамках некой общей для всех системы ценностей. Позволявшей не вести между собой войн на уничтожение либо смену режима.
Во-вторых, что наиболее важно, в XIX веке «концерт», как мировой порядок, не был способом отношений между противниками и не ставил своей задачей решение их двусторонних проблем. Концерт XIX века стал не инструментом устранения противоречий, а результатом их отсутствия, в существенных масштабах, после уничтожения империи Наполеона. Которая, напомним, была самой серьёзной угрозой монархической легитимности вплоть до большевистской революции 1917 года.
Поэтому в наши дни можно, скорее, говорить о европейском балансе сил XVIII века, который не знал равенства военных возможностей (частью которых в наши дни является ядерное оружие), характеризовался отсутствием доверия и частой сменой союзников. Такое положение дел стало, в свою очередь, результатом разгрома претендентов на общеевропейскую гегемонию в трёх войнах – Тридцатилетней, за испанское наследство и Северной. Сейчас единственный претендент на гегемонию – США – видимо сам сползает к тому, чтобы признать эти претензии нереализуемыми. Но этот процесс может занять достаточно долгое время и привести к многочисленным эксцессам и кризисам. Урегулировать эти кризисы должны будут большие и малые сделки.
Сейчас в России на глазах меняет своё значение слово «сделка», ставшее излюбленной формулой описания желательных отношений с американцами при новом президенте. Теперь слово «сделка» становится неприличным словом. Или, по меньшей мере, публично откладывается как форма общения с американцами до лучших времён. С этим трудно не согласиться. На сделку в большом, глобальном смысле этого слова – решение всех проблем через определение на сколько-нибудь продолжительную перспективу «красных черт» и правил игры – действительно рассчитывать не стоит.
Более того, вся формирующаяся модель мировой политики не предполагает окончательных решений. Любое решение здесь конъюнктурно и временно. Впервые с начала 19 века Мир – это больше не способ отношений, а пауза между конфликтами. И вот в такой системе «сделки» вполне возможны. Но они не будут иметь глобального характера. Пример такой сделки мы наблюдали в последние дни в отношениях США и Китая. Лёгкое давление Пекина на власти Северной Кореи позволило Вашингтону сохранить лицо и отказаться от эскалации конфликта.
Мировая политика становится, на неопределённый пока период, суммой внешне хаотичных движений и микро-сделок. И каждая из этих сделок – это только новый эпизод. Но никогда не финал. Но это не снимает другой, более важной, проблемы. Мир без правил игры, или с очень условным и ограниченным набором таких правил, а также со слабыми, или не существующими институтами, всегда балансирует на грани военного столкновения. Хотя бы потому, что решение каждой конфликтной ситуации зависит не от срабатывания бездушных механизмов международного права или бюрократии, а от искусства дипломатов и политических деятелей. Это качественно повышает значение человеческого фактора и сиюминутных обстоятельств.
Международные отношения при слабых институтах и праве действительно, как определил в своё время великий Раймон Арон, «развиваются в тени войны». При этом экономическая взаимозависимость и глобализация никуда не исчезают. Санкции и весь комплекс явлений, который называется деглобализацией, эту взаимозависимость, безусловно, подтачивают. Нельзя, однако, забывать о том, что в 1913 г. самый значительный товарооборот был между Великобританией и Германией. Которые уже через год оказались решительными противниками друг друга в первой мировой войне. Более того, большинство правящих династий Европы приходились друг другу родственниками. Поэтому экономические и человеческие связи конфликтам не помеха. Однако в блестящем XVIII веке и даже в позапрошлом столетии война была делом техническим – работой десятков тысяч профессионалов и не вовлекала гражданское население. Сейчас опасность эскалации намного больше и её последствия по степени своей убийственности могут быть многократно страшнее. И это делает мировую политику новой эры гораздо более сложной и непредсказуемой.
