По мере ускорения биполяризации между Китаем и США на другие страны будет оказываться всё более сильное давление с целью заставить их выбирать между Америкой и Китаем, пишет эксперт клуба «Валдай» Янь Сюэтун. В отличие от двухблочного мира холодной войны, грядущий биполярный мир будет включать выбор сторон не по политическим соображениям, а в соответствии с технологическими потребностями.
Для тех, кто достиг совершеннолетия во времена холодной войны – как многие нынешние лидеры Китая и Соединённых Штатов, – возможно, достаточно трудно оценивать торговую войну США и Китая вне идеологического ракурса. Те идеологи, которые говорят об обычном соперничестве двух стран, либо высмеиваются, либо подвергаются критике со стороны людей с улицы.
Однако идеология уже не так важна, как во времена холодной войны. Большинство элит и граждан в технологически развитых странах, таких как Китай и США, по-иному видят мир. Идеология не должна мешать ведению бизнеса без границ. Большинство людей хотят, чтобы их айфоны были как можно дешевле и работали хорошо, даже если это и означает, что идеологически разные страны, такие как Китай и США, должны работать вместе.
Либерализм пережил холодную войну и стал доминирующей международной идеологией, которая укрепила стратегическое сотрудничество между западными странами. Тем не менее, с 2016 года либерализм постигла та же участь, что и коммунизм, когда Британия проголосовала за выход из Европейского союза, а Дональд Трамп стал президентом США. Трещины в либеральном консенсусе проявились ещё до референдума по Brexit и взлёта Трампа. В 2014 году, когда Вашингтон обвинил Китай в манипулировании валютой, Британия, самый надёжный союзник Вашингтона, сделала шаг к тому, чтобы стать западным центром финансирования и торговли в юанях, а к апрелю 2016 года Великобритания стала вторым по величине оффшорным клиринговым центром юаня. Британия присоединилась к китайскому Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (АБИИ) в марте 2015 года без каких-либо консультаций с Соединёнными Штатами, что очень разозлило Вашингтон. В апреле Германия, Франция, Италия и другие европейские государства последовали примеру Великобритании.
Раскол между Соединёнными Штатами и их союзниками только усилился при Дональде Трампе. Европейские союзники Вашингтона публично противостояли торговым тарифам, военным расходам, изменению климата и разрыву соглашения с Ираном. В настоящее время ни один европейский союзник не считает, что американская администрация уважает их взгляды и интересы. На Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2019 года канцлер Германии Ангела Меркель и вице-президент Майк Пенс обменялись резкими словами по поводу иранской ядерной сделки. Это в очередной раз продемонстрировало, насколько обострились трансатлантические отношения. А Абэ скорректировал позицию Японии в отношении Китая от конфронтации до примирения и в октябре нанёс государственный визит в Пекин.
Вместо того чтобы сосредоточиться на победе в идеологическом споре, крупные державы отдают приоритет конкуренции за технологическое и экономическое превосходство. Например, торговая война между США и Китаем сосредоточена на области высоких технологий, а не на торговом балансе. Правительство Соединённых Штатов подтвердило, что одной из важных целей торговой войны является защита интеллектуальной собственности Америки. В прошлом году все конфликты между Китаем и Соединёнными Штатами были связаны с вопросами технического прогресса. С тех пор США установили визовые ограничения для китайских студентов, изучающих науку и технику. Конфликт из-за китайского гиганта Huawei и его телекоммуникационного оборудования на глобальные сети 5G был по своей сути битвой за то, кто – китайские или американские компании – будет устанавливать стандарты для телекоммуникационных инноваций следующего поколения.
Вашингтон призвал своих союзников исключить Huawei из сетей 5G. Австралийское федеральное правительство оказалось самым решительным сторонником США в этом вопросе. В 2018 году оно запретило Huawei разворачивать сеть 5G, ссылаясь на угрозы безопасности. Канада, ещё один решительный сторонник США, активно откликнулась на призыв Вашингтона и 6 декабря 2018 года в Ванкувере арестовала финансового директора Huawei Мэн Ваньчжоу. Два дня спустя Япония решила исключить из системы государственных закупок Huawei Technologies и ZTE, ещё одного китайского гиганта в области телекоммуникационного оборудования. Но 29 марта 2019 года правительство Японии внезапно изменило свою позицию и больше не запрещало закупки оборудования Huawei.
К февралю 2019 года появились трещины в поддержке Западом американской кампании по выводу Huawei из мобильных сетей 5G по всему миру. Великобритания является первой западной страной, высказавшейся за дальнейшее сотрудничество с Huawei. В начале февраля разведслужба Британии пришла к выводу, что есть способы ограничить риски безопасности использования Huawei для построения беспроводных сетей следующего поколения. Этот вывод подрывает проводимую американцами кампанию против Huawei. Вскоре после этого правительства Германии, Новой Зеландии и Италии также исключили возможность запрета для Huawei на телекоммуникационные услуги. Несмотря на решительную позицию австралийского федерального правительства в отношении Huawei, регион Западная Австралия в марте 2019 года уведомил Huawei, что компания всё ещё может поставлять цифровое оборудование для железнодорожной системы. К июню 2019 года Huawei подписала 46 контрактов с компаниями из 30 стран.
Эти случаи демонстрируют, что не идеологическое превосходство является движущей силой политических решений, а скорее борьба за контроль над глобальными технологическими стандартами и превосходство в цифровой экономике. Крупные державы рассматривают интернет и цифровые технологии как путь в будущее. Поскольку нет никакого международного стандарта для появляющейся технологии, уроки истории предполагают, что тот, кто в состоянии контролировать стандарты, будет обладать властью в будущем. Вероятно, именно поэтому крупные державы больше не ориентированы на идеологию и стремятся к получению контроля над международными стандартами в обозримой перспективе.
Существуют как политические, так и экономические причины того, почему основные державы в настоящее время делятся по технологиям больше, чем по идеологии. В последние годы Китай сократил свой технологический разрыв с США. Это явление заставило людей переоценить роль идеологии и технологий в качестве жизни. Идеология, по-видимому, менее важна, в то время как технологии приобрели особую важность, если учесть, что рост Китая значительно выиграл от прагматизма Дэн Сяопина и его решения избегать погружения в идеологические дебаты внутри страны и за рубежом. Эта позиция побуждает политиков становиться на сторону страны, предоставляющей высококачественные и доступные технологии вместо идеологических дискурсов.
В экономическом плане быстрый рост цифровой экономики убеждает людей в том, что новые технологии важнее идеологии для защиты национальных интересов. За последние пятнадцать лет темпы роста цифровой экономики в 2,5 раза превышали темпы роста мирового ВВП. Большинство людей, включая политиков, часто думают, что цифровые технологии вообще охватывают все передовые технологии. Когда значительное количество национального богатства генерируется главным образом за счёт цифровых технологий, люди будут верить в магическую силу технологических изобретений, а не в политические системы. Такое убеждение заставляет политиков больше интересоваться технологическим преимуществом, чем идеологическими взглядами изобретателей.
По мере ускорения биполяризации между Китаем и США на другие страны будет оказываться всё более сильное давление с целью заставить их выбирать между Америкой и Китаем. В отличие от двухблочного мира холодной войны, грядущий биполярный мир будет включать выбор сторон не по политическим соображениям, а в соответствии с технологическими потребностями. Поскольку технологическое превосходство определяет результат стратегической конкуренции между основными державами, мы не можем исключить возможность того, что лица, определяющие политику, даже по некоторым политическим вопросам могут выбирать международных партнёров и конкурентов в большей степени на основе технологий, которые им нужны, чем на основе идеологии, которую они разделяют. Результат стратегической конкуренции между Соединёнными Штатами и Китаем, скорее всего, определяется тем, кто оказывает более сильное технологическое влияние, а не идеологическое воздействие на остальной мир.
