Хвост виляет собакой. Чем обусловлено могущество американских военных?

В течение последних нескольких месяцев одной из главных тем в комментариях экспертного сообщества США и западных стран является деятельность «серьёзных людей» из служб безопасности и внешнеполитических центров Вашингтона, установивших контроль над «безалаберным и безответственным» президентом Трампом. Учитывая послужной список упомянутых институтов за последние два десятилетия, правомерно задаться вопросом, кто же из них ведёт себя более безответственно.

Впрочем, две вещи, безусловно, сомнению не подлежат: во-первых, в течение последних 12 лет службы безопасности весьма жёстко ограничивали и продолжают ограничивать внешнеполитическую деятельность трёх президентов США. Во-вторых, в наше время, как никогда прежде, главная роль в этих службах принадлежит высокопоставленным военным. В настоящее время посты не только министра обороны и советника по национальной безопасности, но и главы канцелярии Белого дома занимают генералы (как находящиеся на действительной службе, так и отставные), которые в полной мере отражают позицию военного командования США. Был ещё один генерал, Майкл Флинн, который придерживался иного мнения, но его быстро сместили не без помощи давления со стороны его бывших коллег-военных.

Могущество военных обусловлено финансированием. Военный бюджет более чем в 20 раз превышает совокупный бюджет государственного департамента и ведомства, отвечающего за помощь иностранным государствам. Военные расходы играют решающую роль в деле поддержания на должном уровне ключевых отраслей высокотехнологичной промышленности. В сущности, перед нами своего рода план индустриального развития США (и это в стране, консервативная элита которой отвергает государственное планирование!), только никто не решается сказать об этом вслух. Своим влиянием военные обязаны и тому, что, по данным опросов общественного мнения, им по-прежнему доверяют свыше 70 процентов американцев, тогда как уровень доверия к гражданским институтам в последние годы существенно снизился. В условиях политического противостояния военные остаются одним из немногих национальных институтов, к которому обе партии вынуждены относиться серьёзно.

И президент Обама, и президент Трамп попытались использовать популярность военных в собственных целях. Взять хотя бы Роберта Гейтса, министра обороны в администрации Джорджа Буша-младшего, пользующегося большой популярностью у военного командования. Оставив Гейтса на посту министра, Обама рассчитывал оградить себя от критики со стороны истеблишмента. Трамп назначил генералов, чтобы обороняться от нападок тех, кто обвиняет его в преклонении перед Россией, что в его администрации царит хаос и что там работают одни невежды. Военные в свою очередь являются частью общенационального истеблишмента, который занимается вопросами внешней политики и безопасности и за исключением периодов кризиса играет главенствующую роль в принятии политических решений и организации дискуссий независимо от того, какая партия в данный момент находится у власти.

Каковы же возможные последствия влияния военных на внешнюю политику США? Несомненно, это не та воинственность, которая отмечалась в штабах европейских стран накануне войны 1914 года. Недаром при Билле Клинтоне говорили, что американские генералы «воинственны только в отстаивании бюджета своего ведомства», и опыт войн в Ираке и Афганистане это только подтверждает. В 2011 году в своей известной речи перед курсантами Академии Вест-Пойнт Роберт Гейтс, плоть от плоти Пентагона, заявил: «Я считаю, что министра обороны, который посоветует президенту отправить большую группу американских сухопутных сил в Азию, на Ближний Восток или в Африку, нужно освидетельствовать у психиатра».

Во время грузино-российской войны в августе 2008 года Гейтс сделал всё, чтобы не возникло и мысли об отправке американских войск в Грузию, даже в форме «сигнала для России отвести войска». В марте того же года был вынужден уйти в отставку адмирал Уильям Фэллон, которого прочили на пост председателя Объединённого комитета начальников штабов (ОКНШ). Причиной отставки стала его критика в отношении планов администрации Буша напасть на Иран. С благословения Гейтса схожую позицию занял и следующий председатель ОКНШ адмирал Майкл Маллен. В результате нападение на Иран не состоялось. При Обаме очередной председатель ОКНШ, генерал Мартин Демпси, посетил Израиль, чтобы проинструктировать руководство страны аналогичным образом.

В последние два десятилетия наиболее воинственными членами американского истеблишмента были не военные, а политики-неоконсерваторы, которые за очень редким исключением никогда не служили в армии и не провожали на войну своих родных, за что их откровенно презирают многие американские военные. Во время последней избирательной кампании неоконсерваторы, как один, встали на сторону Хиллари Клинтон.

Означает ли это, что военное руководство и есть те ответственные «мужи», о коих повествует нынешняя вашингтонская легенда? И да, и нет. С одной стороны, ещё с вьетнамских времен они не горят желанием ввязываться в большие войны и время от времени предпринимают решительные действия, чтобы пресечь военные авантюры, которые им кажутся по-настоящему опасными или ненужными (исключением является период общенациональной истерики со времени терактов 11 сентября и до начала хаоса в Ираке). По сравнению с гражданскими политиками они также отличаются в целом большей умеренностью и ответственностью в публичных высказываниях. Исключение составляют темы, касающиеся России, которые, по-видимому, обладают магической властью, развязывая языки и побуждая к нелепым поступкам обитателей Вашингтона («магической» не в смысле духовной, но схожей с эффектом от употребления горячительных напитков вроде виски и водки).

Глобальный правый бунт: трампизм и его база Скачать доклад
Трампизм гораздо шире политической фигуры Трампа и не привязан напрямую к его текущим политическим действиям. При этом вопрос о том, удастся ли лично Дональду Трампу сдержать натиск старого вашингтонского истеблишмента и не свернуть с пути своей предвыборной платформы, является для данной темы вторичным и не столь важным. Гораздо более значимо то, что глобальная политическая волна, вызванная электоральным успехом Трампа, сформировала принципиально новую идеологию и даже новую систему ценностей.

В то же время американские генералы являются продуктами военных институтов, обладающих чрезвычайно мощными традициями, культурой и идеологией, которые в свою очередь оформляются в общую идеологию американского национализма. Одна из таких традиций – не подавать виду, что война проиграна, раз уж ты в неё ввязался – проявилась за последние годы в том, что военные не дали ни Обаме, ни Трампу уйти из Афганистана. Сам по себе такой настрой, свойственный всем уважающим себя военным кастам, достоин всяческих похвал. Но проблема в том, что в Афганистане, как и во Вьетнаме, он может побудить военных к продолжению боевых действий, когда для этого уже нет обоснований с точки зрения национальных или общих стратегических интересов.

Когда речь заходит о стратегии и дипломатии, то естественно, что военным приходит на ум мысль о военных альянсах, а те почти по определению направлены против других стран и построены в расчёте на соперничество с нулевой суммой. Со времени окончания холодной войны эта тенденция полностью определяет отношение НАТО и американских военных к России. Более того, она характерна и для всего американского истеблишмента. Объяснить это можно только тем, что, возникнув во время Второй мировой войны, длившейся четыре года, все крупные американские службы безопасности достигли зрелости лишь в ходе холодной войны с Москвой, длившейся четыре десятилетия.

Однако отношение американских военных к России, даже будучи глубоко враждебным, изобличает наличие красных линий, о существовании которых хорошо осведомлены обе стороны. Как видно из событий 2008 и 2014 годов, никто в высшем военном командовании США не имеет намерения провоцировать настоящую войну с Россией, тем более ради такой жалкой добычи, как Грузия или Украина. Самое поразительное, что, несмотря на все истерические крики о том, что Россия представляет собой величайшую угрозу для Америки, развертывание дополнительных американских сил в Европе осуществляется в минимальном масштабе. Основное внимание американских военных обращено на Дальний Восток. Там Китай и совсем другой расклад.

Нельзя сказать, что американские военные стремятся к войне с Китаем. Однако тот факт, что центральная роль в «повороте к Азии», политическом курсе Обамы и Хиллари Клинтон (очень прозрачном эвфемизме понятия «сдерживание Китая») отводилась военным и военным союзам, означает, что США и их вооружённые силы могут оказаться в ситуации, когда они не смогут удерживать свои позиции иначе как военным путём и не смогут их оставить, не признав тем самым своего поражения и унижения, что ненавистно американским военным.

Для такого утверждения тем больше оснований, что США либо уже заключили, либо собираются заключить союзы с другими мощными государствами, у которых имеются собственные территориальные претензии к Китаю, и из этих союзов США также не смогут выйти, не нанеся ущерба своей роли международного гегемона. За Грузию и Украину воевать не стоит. А вот Япония и Индия – это уже совсем другое дело.

Как и весь американский истеблишмент, американские военные ориентированы на то, чтобы оставаться глобальным гегемоном (или «лидером», если читатель предпочитает более мягкое выражение). Наличие таких интересов и ограничителей означает, что внешняя политика и политика в области безопасности при администрации Буша (во время его второго срока), администрации Обамы и администрации Трампа оказывается по большей части схожей. Если говорить о классических проблемах безопасности, то единственным серьёзным отклонением стала заключённая Обамой ядерная сделка с Ираном, да и та поддерживалась из-за кулис высшим военным командованием как логическое следствие отказа от нанесения удара по иранским ядерным объектам.

Самые существенные различия касаются вопросов, которые не имеют прямого отношения к традиционной сфере ответственности вооружённых сил и которые зависят от внутренней политики и экономической ситуации. Это прежде всего изменение климата, торговля и миграция. Подходы всех трёх администраций к этим вопросам радикально различаются (по проблеме торговли и миграции Трамп выступил как против Буша, так и против Обамы).

В действительности вопрос об изменении климата и его последствиях как потенциальной угрозе безопасности США был поднят американскими военными аналитиками. Однако в силу ограничений, налагаемых на военных Конституцией США, и их собственных институциональных интересов, фокусирующихся на традиционных вопросах безопасности, они пока не имеют ни желания, ни возможности привлечь к этому вопросу внимание общественности (то же самое, кстати, касается и проблемы переформатирования американской стратегии на Ближнем Востоке).

И это трагедия – как для США, так и для всего человечества. Ибо, учитывая мракобесие, свойственное Республиканской партии в целом (а не одному только Трампу), а также паралич американской политической системы, снова привнести в американские публичные дебаты толику здравого смысла в отношении нависшей над США и миром угрозы способны только военные. Но этого не позволяет сделать американская политическая система, да и сами военные чувствуют себя лучше, планируя новую холодную войну против России и Китая.

Что касается России, то американские генералы и главы служб безопасности могут попросту поднять донесения периода 1967−1977 годов с критикой союзников по НАТО за их неготовность к противостоянию с Россией, изменить дату в начале и подпись в конце и снова использовать их при обсуждении с Европой всё той же темы. Кто из чиновников откажется от такой приятной и лёгкой жизни? 

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.