Иран: оправдались ли ожидания от снятия санкций

Венское соглашение от июля 2015 года и его имплементация в январе 2016 года породили у Ирана надежды на то, что в страну сразу же «хлынут» крупные иностранные инвестиции, и вместе с доходами от экспорта нефти, на импорт которой отменено эмбарго ЕС, они дадут возможность в кратчайшие сроки преодолеть экономический кризис.

Да, в резком снижении динамики экономического развития, которое характеризовалось отрицательными темпами роста ВВП накануне Венских переговоров (2012–2013), главной причиной был санкционный режим. И уже даже начатые новым правительством Хасан Роухани переговоры с «шестёркой» позволили изменить отрицательный тренд развития на положительный. Это убедило все политические силы Ирана, включая консервативные, в необходимости продолжения переговоров и согласия на довольно жёсткие требования по параметрам развития ядерной программы.

Появились многочисленные заявления о заинтересованности иностранных компаний, вышедших из Ирана во время санкционного режима, вернуться в Иран, о значительном притоке иностранных инвестиций на иранский рынок, который к этому времени остро нуждался в них.

Но к этому времени довольно отчётливо для всех нефтедобывающих стран стал проявлять себя другой экономический фактор, а именно – падение цен на нефть. Такие «нефтяные шоки» (падение цен не менее чем на 30%) время от времени оказывают дестабилизирующее влияние и на экспортеров энергоресурсов, и их импортеров. Резкое снижение цен на нефть (со второй половины 2014-го и до конца года – почти вдвое, с мая 2014-го по май 2016 года – более чем вдвое) не могло не отразиться и на реальном притоке иностранных инвестиций в Иран.

Основной объём прямых иностранных инвестиций даже в период санкций приходился на нефтегазовую отрасль (около 70% всех накопленных иностранных инвестиций). Заинтересованность в иранской нефти остаётся (себестоимость добычи иранской нефти в среднем составляет 12,6 доллара за 1 баррель, а на некоторых месторождениях – ниже 1 доллара за баррель), но снижение цен на нефть, безусловно, тормозит приток инвестиций в эту отрасль. Поэтому в 2016 году был разработан и уже применяется новый порядок деятельности иностранных инвесторов в нефтегазовой отрасли, который предоставляет больше прав и льгот на добычу и участие в разделе продукции.

Иран нуждается и в прямых иностранных инвестициях в обрабатывающие отрасли промышленности, особенно те, которые ориентированы на экспорт – нефтехимию, автомобилестроение, металлургию. И визиты высокопоставленных официальных лиц в Европу и Азию, в том числе Хасана Роухани, и многочисленные поездки в Иран представителей крупных западных компаний, конечно, создают благоприятный психологический климат для увеличения притока иностранных инвестиций в Иран.

«Нефтяные войны» уходят в прошлое Данила Бочкарёв
В условиях перепроизводства нефти её использование в качестве «энергетического оружия» практически невозможно. Из-за стремительного роста добычи сланцевой нефти США даже в условиях низких цен на нефть до недавнего времени сокращали импорт «чёрного золота».

Заключены многомиллиардные соглашения о проектах в самых разных сферах экономики. Однако это ещё не контракты. Объёмы поступающих в иранскую экономику реальных иностранных прямых инвестиций пока далеки от ожидаемых и их трудно определить как «поток».

Тем не менее новое правительство пытается создать в Иране привлекательный для инвесторов режим. В промышленной политике акцент стал делаться на частное предпринимательство, вплоть до пересмотра итогов приватизации, на более активное привлечение иностранных инвестиций, на снижение тарифных ограничений, ослабление валютного контроля и тому подобное. Определённые результаты достигнуты. Это заметно даже по тем индексам, которые характеризуют степень условий деятельности бизнеса, его правовой защищённости, его конкурентоспособности. Особенно красноречиво свидетельствует об улучшении положения Ирана рейтинг глобальной конкурентоспособности (Global Competitiveness Index) – c 83места в 2014–15 годах до 74 в 2015–16 годах.

В 2016 году восстановлен уровень добычи (в первом квартале 2016 года Ирану удалось превысить уровень добычи в 4 млн барр/сутки) и экспорта нефти (иранская нефть пошла в Европу). И теперь Иран готов идти на переговоры о снижении квот добычи. Прирост добычи нефти в значительной мере будет направляться в нефтепереработку и нефтехимию. Именно в инвестициях в эту отрасль Иран заинтересован в первую очередь. Об этом говорят и договорённости с рядом компаний Европы и Азии о строительстве заводов в специальных промышленных зонах. В отношении газа – наиболее вероятно использование иранского газа в региональных газовых проектах. Речь прежде всего идёт о пуске газопровода «Мир» в Пакистан, об участии Ирана в газопроводах, проходящих через Турцию в Европу – TANAP и TAP.

В 2015 году началась реализация программы модернизации металлургической промышленности, к 2025 году мощности по выплавке стали должны достичь 55 млн тонн. Из них 47 млн тонн путём прямого восстановления. В автомобильной промышленности в 2016 году заключены соглашения с французскими и итальянскими компаниями, которые вновь возвращаются на иранский рынок, главным образом, к сотрудничеству с крупнейшими иранскими компаниями – «Иран ходроу» и «Сайпа».

Одним из главных направлений экономической политики является прорыв в разработке и использовании новейших технологий. Предусматривается создание специальных промышленных зон, индустриальных парков, активное вовлечение в них малого и среднего бизнеса. К 2025 году предусматривается довести долю высокотехнологичной продукции до 50% ВВП. Основными приоритетами в сфере развития технологий признаны аэрокосмические технологии, информационно-коммуникационные, ядерные, нефтегазовые, нано-технологии и микро-технологии, развитие которых требует отечественных и иностранных инвестиций.

Правительство пытается изменить налоговую политику, увеличив бюджетные поступления за счёт налогов, но пока доходы от нефти остаются главным источником государственных доходов. Экономическая ситуация в стране остаётся сложной, так как резервы Стабилизационного нефтяного фонда и Фонда национального развития, за счёт которых инвестировались крупные проекты и которые формируются за счёт доходов от нефти (сверх цены, заложенной в бюджет, а она на 2016 год определена в 40 долларов), истощаются. Проведение масштабной социальной политики затруднено даже за счёт исламских фондов и благотворительных обществ. Если в 2014–2015 годах после отрицательных темпов роста прирост ВВП сменился на положительный, то уже в 2016 году он, скорее всего, лишь сохранит положительный тренд, но не поднимется выше 4%.

Помимо сохраняющихся цен на нефть, рост экономики и прирост инвестиций тормозят сохраняющиеся санкции США, так как отменены лишь санкции, связанные с развитием ядерных технологий. Надежды на быстрый рывок в экономике после заключения Венского соглашения в июле 2015 года в полной мере не оправдались, усиливается критика правительства Роухани со стороны сторонников прежнего президента. Это тоже тормозит ускорение инвестиционного процесса.

Но в целом те положительные сдвиги в экономике после отмены санкций, обусловленных Резолюциями СБ ООН, отмены эмбарго ЕС в отношении закупок иранской нефти и особенно возвращение иранских банков в систему SWIFT, можно расценивать как достаточно высокие. И объективные потребности Ирана в более тесных связях с мировым рынком и заинтересованность мирового рынка в иранских энергоресурсах, в иранском транзитном потенциале, в ёмком иранском рынке дают основание предполагать, что тренд на уменьшение конфронтационных отношений Ирана с ведущими странами мира, включая Россию, сохранится в долгосрочной перспективе. 

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.