Теперь уже совершенно ясно, что ни один серьёзный бой с джихадистами не может вестись без России. Уступки Москве должны быть сделаны, в частности в контексте участия Ирана в урегулировании сирийского кризиса.
Сенсационное появление иранского представителя на переговорах по Сирии в Вене объясняется двумя факторами: упорство России, чья роль и влияние на Ближнем Востоке и на мировой арене в целом резко возросли после начала военной операции, и смягчение позиции Запада по отношению к Ирану после подписания соглашения по его ядерной программе.
Решительное вмешательство Москвы в гражданскую войну в Сирии показало миру полную ошибочность впечатления, сложившегося после событий в Крыму, что Россия оказалась в изоляции, практически стала изгоем, которому теперь ничего не остаётся, кроме как зализывать раны, нанесённые западными санкциями.
Все заговорили о том, как Путин мгновенно повернул ситуацию вспять: он взялся за миссию, слишком жёсткую для коалиции, сформированной в Вашингтоне для борьбы с ИГ, и начал активно теснить квази-государство, созданное боевиками-джихадистами. То есть Россия немедленно встала в авангард борьбы против смертельной угрозы для человечества. Во-вторых, Кремль дал понять, что он не допустит падения легитимного режима в Дамаске, отчасти потому, что считает, что режим это необходим для победы над ИГ.
Стало ясно, что ни один серьёзный бой с джихадистами не может вестись без участия России. Уступки Москве должны быть сделаны, в частности, в контексте участия Ирана в урегулировании сирийского кризиса.
Что касается смягчения позиции Запада по отношению к Ирану, это вполне логично и может быть связано с тем, что Иран был вычеркнут из верхних строк списка врагов, когда над ним нависла угроза войны. Настало время отменить антииранские санкции и даже, возможно, для последующего возобновления дипломатических отношений между Вашингтоном и Тегераном. В любом случае ясно, что Израиль лишится предлога бомбить иранские ядерные объекты, а это легко могло вызвать большую войну, втянув туда и США. Западные государства в настоящее время имеют другие цели. Они должны восстановить своё влияние на Иран с помощью мягкой силы. Поэтому им следует воздерживаться от действий, раздражающих иранцев, одновременно распространяя пропаганду, направленную на демонстрацию невозможности компромисса с иранскими властями по ядерной программе, не говоря уже о том, чтобы давать поджигателям войны и скептикам в Тегеране поводов для ответных действий. Ясно, что, если бы Запад настаивал на исключении Ирана из переговорного процесса в Сирии, антизападные политические группы в Тегеране тут же извлекли бы выгоду из ситуации.
Кроме того, западная дипломатия вовсе ничем не рисковала, приглашая Иран в Вену, потому что было очевидно, что Тегеран будет говорить в унисон с Москвой. Позиции России и Ирана относительно судьбы Башара Асада были абсолютно идентичны и блокировали любые прорывы по этому вопросу. Иранский министр не мог добавить ничего нового, только повторять аргументы Сергея Лаврова.
Оказалось, что только Израиль и Саудовская Аравия были против участия Ирана в политическом процессе по урегулированию сирийского кризиса, но их взгляды не были приняты во внимание.
Интересу Ирана к сотрудничеству с Россией по сирийскому вопросу есть два объяснения: во-первых, режим Асада является единственным надёжным союзником Тегерана на арабском Востоке. Падение режима в Дамаске закроет Ирану ворота в арабский мир, не говоря уже о том, что правящие элиты алавитов – все же шииты. Во-вторых, Иран не хочет появления мощного экстремистского суннитского государства вблизи своей границы. Общеизвестно, что для Аль-Каиды шииты ничем не лучше евреев и христиан. Прошлогодние события в Ираке, горькая судьба шиитов все ещё свежи в памяти.
