Стратегическая безответственность ЕС. Почему не стоит бросаться камнями, когда живёшь в стеклянном доме

Очень опасно бросаться камнями, когда живёшь в стеклянном доме. Европейские государства так долго проявляли недостаточную ответственность в своей внешней и внутренней политике, что это просто не могло остаться без печальных последствий для них самих. Эти последствия уже выразились в миграционном кризисе 2015 года, но сейчас они приобрели характер неконтролируемого конфликта всех со всеми. Негативные тенденции ведут уже не просто к появлению проблем, которые трудно, но можно, решать. Они приводят к возникновению элементов хаоса.

Январь 2019 года оказался богат на громкие политические события в Европейском союзе. Главными поставщиками новостей стали британские парламентарии, два вице-премьера итальянского правительства и испанские ультраправые, впервые со времен каудильо Франко вошедшие в парламент одного из крупнейших регионов страны – Андалусии. Все эти события – яркие проявления колоссальной по масштабам и значимости трансформации, в которую вступила Европа, ещё несколько лет назад казавшаяся самым стабильным регионом планеты.

В середине месяца парламент Великобритании подавляющим большинством голосов отверг соглашение, которое правительство Терезы Мей с огромным трудом смогло согласовать с остальными 27 странами союза. Это ужасное соглашение. В случае его реализации Британия окажется в положении Турции, уже почти 60 лет стоящей в прихожей Европы и принимающей все правила Таможенного союза ЕС. Но ничего более приличного Евросоюз предложить Лондону не мог и не хотел.

Очевидно, что изначальной целью Брюсселя и стоящих за ним Берлина и Парижа было довести британцев до повторного референдума. Повторный референдум и сохранение Британии в составе ЕС – это идеальный вариант для континентальной части Европейского союза. Результат голосования, скорее всего, будет отрицательным для сторонников выхода и королевство приползёт в ЕС на коленях, что позволит лишить Лондон многочисленных привилегий, накопленных за время участия в интеграции. Собственно, из этого исходил Брюссель, который поставил вопрос о прозрачности границы между Северной Ирландией и Ирландской Республикой в качестве центрального. Смысл был в том, чтобы сделать возможное соглашение в принципе нереализуемым – ведь прозрачность границы означает фактическую потерю Лондоном суверенитета над территорией Ольстера.

План А, план Б, план Brexit и пограничный вопрос
Елена Ананьева
После провала в парламенте 15 января «плана А» – соглашения о выходе Британии из ЕС, которое премьер-министр Тереза Мэй согласовала с Брюсселем, правительству предстояло представить депутатам «план Б». В свою очередь парламентарии предложили более десяти своих поправок к голосованию 29 января.
Мнения участников

Альтернатива – жёсткий Brexit с катастрофическими последствиями для британской экономики. Сейчас Тереза Мей стоит перед выбором между унизительным возвращением в ЕС и серьёзными экономическими проблемами для страны. А Брюссель создаёт ситуацию, когда государство, пожелавшее выйти из Евросоюза, либо несёт тяжелейшие последствия, либо с позором возвращается. В случае назначения повторного референдума 27 стран ЕС будут готовы предоставить Лондону сколько угодно времени на его подготовку – ведь они всё равно остаются выигрывающей стороной. А вот Британия лишится тех особых прав, которыми она наслаждалась 40 с лишним лет. Ситуация стала патовой и с каждым днём перспектива жёсткого выхода из ЕС становится всё более вероятной.

Следующим эпизодом стало яркое словесное наступление на президента Франции Эммануэля Макрона вице-премьеров правительства Италии и лидеров наиболее популярных на Аппенинах партий Маттео Сальвини («Лига») и Луиджи ди Майо («Пять звёзд»). Преследуя в первую очередь свои внутриполитические цели, оба деятеля публично выступили в поддержку движения «жёлтых жилетов» – этой «жакерии XXI века», полыхающего во Франции с ноября 2018 года. Такого в современной политической истории Европы еще не было. В русле стратегической безответственности европейцы после завершения холодной войны с лёгкостью вмешивались в дела третьих стран. Но в отношении друг друга существовало недвусмысленное эмбарго на любые действия или заявления, которые могут быть интерпретированы как покушение на суверенитет. В январе 2019 года это эмбарго было разрушено.

Политический кризис во Франции: низы не хотят, верхи не могут
Жак Сапир
Требования «жёлтых жилетов» во Франции нацелены на то, чтобы собрать вокруг себя единое народное движение, которому «Марсельеза» ближе, чем «Интернационал». Государству следовало это понять. Если народ распевает «Марсельезу», это означает, что происходит нечто действительно важное, отметил в комментарии для ru.valdaiclub.com Жак Сапир, профессор экономики Парижской Высшей школы социальных наук (EHESS) и МГУ им. М.В.Ломоносова.
Мнения участников

При этом оба деятеля вряд ли питают иллюзии относительно того, что «жилетам» удастся добиться своих целей (центральная из которых выражена в слогане «Макрон – уходи!»), они просто рассматривают внутренние проблемы второй по значимости – после Германии – державы Европейского союза как способ повысить собственную популярность в Италии и Европе незадолго до выборов в Европейский парламент. Такое отношение уже само по себе – пример качественной деформации политической этики, сформировавшейся в Европе во второй половине прошлого века. Эта этика была основана на концепции суверенного равенства и понимании того, что есть вещи гораздо более важные, чем личные политические интересы и амбиции.

Осыпание стратегической культуры «старой», как выразился в своё время министр обороны США Дональд Рамсфельд, Европы произошло не вдруг. Ещё к середине 2000-х годов большинство европейских государств возглавляли вполне ответственные политики. Настолько ответственные, что две крупнейшие державы Евросоюза – Франция и Германия – выступили против авантюры Вашингтона в Ираке в 2003 году. Но уже в 2005 году президент Франции Жак Ширак с лёгкостью пожертвовал Конституцией для Европы ради удовлетворения национальных интересов Пятой республики и своих личных.

В принципе Конституция для Европы, принятая с огромными трудностями в октябре 2004 года, была наиболее демократичным за всю историю европейской интеграции документом. Она готовилась в условиях небывалой транспарентности и с вовлечением граждан. В отличие от всех без исключения Договоров о ЕС, которые были результатом межправительственных сделок за закрытыми дверями. Лиссабонский договор, принятый в результате таких переговоров в декабре 2007 года, существенно ослаблял интеграцию.

Уход с политической сцены государственных деятелей, хотя бы детьми бывших свидетелями ужасов Второй мировой войны, сделал кризис интеграционного проекта неизбежным. Конечно, гораздо более важными были структурные проблемы, накопленные Европой за период роста и расширения 1985–2007 годов. Но именно личностный фактор целой группы деятелей, которые начали жертвовать европейским интересом ради национального, стал катализатором кризиса. Наиболее яркий пример – незадачливый британский премьер Дэвид Кэмерон, доведший игру до референдума о Brexit, на котором победу одержали сторонники «выйти». Но список можно продолжить.

Сейчас это поколение может быть сметено новыми политическими лидерами и движениями. Европейские правые идут на выборы в Европарламент единым фронтом, чего буквально несколько месяцев назад никто не ожидал. Деятели вроде Маттео Сальвини или лидеры французских националистов не собираются уничтожать Евросоюз и Общий рынок. Они хотят перестроить его на свой вкус. Для России наиболее важно, к каким последствиям для внешнеполитического поведения Европы это приведёт.   

Вся история внешней политики европейских держав после 1991 года – это история недостаточного уважения к суверенным правам и интересам тех, кто слабее или зависимее. Это релевантно по отношению к малым и даже средним странам европейской периферии, которые должны были жить по правилам Евросоюза в рамках всяческих «политик соседства» и стратегии «Европы концентрических кругов». Но не в меньшей степени это может быть отнесено и к огромной России. Вплоть до окончательного затухания системного переговорного процесса между Москвой и Брюсселем в 2011 году и его формальной остановки в 2014 году от российской стороны требовали принимать европейские правила политического и экономического устройства, как говорится, «по умолчанию».

Россия и Совет Европы: ценности против предубеждённости
29 января в клубе «Валдай» состоялась дискуссия, посвящённая непростым отношениям между Россией и Советом Европы. Сейчас положение дел выглядит так: с 2017 года Россия приостановила выплаты в его бюджет в связи с поражением в правах в Парламентской ассамблее Совета Европы. По правилам организации, в таком случае членство страны может быть приостановлено через два года – то есть уже в июне 2019-го. Несмотря на очевидную напряжённость, стороны ещё могут прийти к консенсусу, поэтому сегодня важно понять позицию каждой из них и выявить суть накопившихся противоречий.
События клуба

Было ли это достаточно здравой стратегией – с учётом того, что России для своего выживания Европейский союз был, в сущности, практически не нужен? Москве требовались европейские технологии, инвестиции и – до некоего предела – даже кредиты. Но драма двусторонних отношений России и ЕС заключалась в том, что ни один из партнёров не нуждался в другом жизненно. В отличие от, например, отношений ЕС с малыми государствами Восточной Европы и – частично – постсоветского пространства, которые не могли представить для себя другой стратегической альтернативы, чем вступление в Евросоюз и НАТО на любых правах и условиях. Но на Россию это правило не распространялось. А Европа не могла предложить другой – кроме существующей: «сюзерен – вассал» – модели отношений.

Но это – часть кризиса европейской внешней политики. Гораздо более важным, и даже опасным, в долгосрочной перспективе может оказаться внутриполитический кризис. Сейчас есть основания предполагать, что он приведёт к коренным изменениям всей архитектуры и природы европейской интеграции – самого выдающегося достижения политической истории суверенных государств, проекта, основанного на отказе от применения силы при решении конфликтных ситуаций и уважении суверенных прав его участников. Станет ли новая Европа более мирной или более опасной для своих соседей? Этот вопрос открыт.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.