В исторической перспективе развитие технологий является главным фактором, определяющим изменения в организации общества. Государства, которые медленно адаптируются к новым технологиям, проигрывают международную конкуренцию, пишет эксперт клуба «Валдай», генеральный директор Российского квантового центра Руслан Юнусов.
Трансформации общества, ожидаемые в ближайшие десятилетия под влиянием новых технологий, можно условно разделить на две большие категории. Первая связана с продолжающимся развитием инструментов взаимодействия субъектов общества, что ведёт к снижению роли бюрократических структур и росту роли технократических. Другая категория технологических новаций связана с размыванием границы между живым и неживым, а возможно, и с изменениями самой природы человека как субъекта.
Включаем ближний свет
Хотя рост вычислительной мощности процессоров, который десятки лет следовал закону Мура, замедлился, это не означает завершения ИТ-революции. Постоянное удешевление «железа» подталкивало к программным решениям на скорую руку, без рационального использования ресурсов, без применения оригинальных алгоритмов, без разработки естественных интерфейсов. Сейчас прогресс сосредоточился как раз в этой «мягкой» сфере. На рынке растёт доля программного обеспечения, информационных услуг и средств виртуализации. На их основе крупные интернациональные компании создают собственную инфраструктуру, которую всё труднее контролировать со стороны государства.
Яркой иллюстрацией может служить блокчейн (blockchain) – технология децентрализованной анонимной безоткатной регистрации любых транзакций. Широкое внимание к блокчейну привлекла реализация на его основе криптовалюты биткоин, не требующей эмиссионных и контролирующих центров и полностью защищённой от подделок и инфляции. Это идеальное «цифровое золото» подрывает вековую монополию государства на организацию денежного обращения. Но потенциал блокчейна гораздо больше: он может обеспечить независимую от бюрократических структур регистрацию имущественных прав, депонирование акций, подсчёт голосов, управление авторскими правами и многое другое. Одно из самых перспективных его применений состоит в регистрации смарт-контрактов, позволяющих архитектурно гарантировать исполнение сложных сделок на финансовых рынках.
Смарт-контракты тесно связаны с быстро развивающимися технологиями искусственного интеллекта (ИИ). Уже сейчас значительная часть сделок на ведущих финансовых рынках осуществляется роботами. Они становятся всё более изощрёнными, и в них начинают применяться технологии самообучения. Остро стоит проблема правового статуса таких роботов, поскольку номинальный владелец или администратор не может в полной мере нести ответственность за их действия. Резонно поставить вопрос о появлении новой категории субъектов права наряду с физическими и юридическими лицами.
Растущая сложность отношений делает нерациональным сохранение полного фискального контроля над ними, так как это либо тормозит эффективные технологии, либо вызывает непомерные административные расходы. Ведь даже определить, в какой стране произведён продукт и какими законами должен регулироваться его жизненный цикл, становится всё труднее.
В таких условиях государства должны менять свой инструментарий контроля как на внутреннем уровне, так и на уровне международного взаимодействия. Например, возможен постепенный отказ от сложных в администрировании налогов, таких, как налог на прибыль. К примеру, по данным U.S. PIRG Education Fund, недоплата налогов одной только компанией Apple за прошлый год составила $65 млрд. А всего 367 компаний из Fortune 500 недоплатили $716 млрд. налогов. Стоит сохранить налог на добычу полезных ископаемых, при этом далее смещая акцент в сторону налогов на расходы, ведь именно добыча ресурсов и приобретение благ создают нагрузку на окружающую среду и инфраструктуру. Это также позволит естественным образом вводить при необходимости прогрессивную шкалу налогообложения и лакшери-налоги.
Большие изменения под влиянием ИИ начинаются в автотранспорте. К исчезновению в обозримой перспективе профессии водителя общественное мнение развитых стран уже отчасти готово, но обеспокоено возможным катастрофическим ростом безработицы. В прошлом промышленные рывки не раз приводили к смерти профессий, но баланс восстанавливался с появлением новых. Совсем не очевидно, однако, что подобное случится и в этот раз, когда ИИ и роботы массово войдут не только в промышленность, но и в сферу услуг, вытесняя человека.
Стоит напомнить, что ИТ стали входить в обиход большинства людей лишь около десяти лет назад. Однако многие уже неспособны представить себе жизнь без виртуального мира и готовы многим пожертвовать ради сохранения присутствия в интернете. По данным IAB UK, в 2015 году среднесуточное время, проводимое пользователями в интернете, составляло 2 часа 51 минуту, из них 56% – с мобильных устройств. То есть даже сейчас, при всё ещё несовершенных интерфейсах, виртуальный мир уже оказывает значительное воздействие на общество. Растёт число дистанционных работников. Онлайн-шопинг заставляет государства модифицировать таможенные правила. Паттерны знакомств становятся всё более динамичными и избирательными, уменьшается их привязка к месту жительства и работы. Эти тенденции будут усиливаться с развитием интерфейсов виртуальной реальности, в частности систем телеприсутствия. Для многих людей виртуальные сообщества и даже «виртуальные семьи» станут замещать реальные.
«Информационная сверхпроводимость» социальных сетей резко ускорила самоорганизацию гражданских сообществ. В некоторых «закрытых» обществах это уже привело к социальным потрясениям.
Примером может служить «арабская весна», которая показала неустойчивость обществ с высокой степенью контроля над распространением информации. Дестабилизация возникает при неизбежных утечках и проникновении в публичное поле запрещённой информации. Противоречие между правовыми ограничениями на распространение информации и технической невозможностью их обеспечить приводит к нарастанию потока дезинформации, пропаганды, контрпропаганды. Это ведёт к поляризации общества и падению уровня внутреннего доверия.
Так что попытки явно или скрыто противодействовать естественной для технологического развития информационной открытости ведут к нарастанию политического напряжения. В современных условиях более устойчивыми оказываются демократические системы, в которых существенная часть информации является открытой.
Переключаемся на дальний свет
Если заглядывать в будущее дальше, то надо учитывать, что технологии вплотную подошли к созданию интерфейса между электронными устройствами и нервной системой человека. Уже сейчас быстро растёт рынок активных протезов, но это лишь начало: совершенствование интерфейсов «мозг-компьютер» наделит людей новыми органами чувств и актуаторами. Техника, управляемая мысленными командами, или третий глаз, реагирующий на радиацию, – такая киборгизация уже не фантастика, а более или менее уверенный прогноз. Соответствующие технологические решения сейчас уже разрабатываются. Так, на мышах ведутся эксперименты по оптогенетике и термогенетике. А, например, в РКЦ исследуют NV-центры в алмазах, на основе которых можно будет создать сверхчувствительные электромагнитные внутриклеточные квантовые сенсоры, способные регистрировать состояние отдельных нейронов. Они позволят напрямую считывать активность мозга.
Более проблематичен вопрос интеграции искусственного интеллекта с естественным, поскольку мы ещё очень далеки от понимания того, как протекают в мозгу процессы мышления. Однако нет принципиальных препятствий для подключения к мозгу компьютеров с ИИ на правах «сопроцессора». Мы отличаемся сейчас от машин ассоциативными подходами к мышлению, но проигрываем им в точных вычислениях и объёме памяти. Если мы сможем напрямую обращаться к интеллектуально-сетевому «сопроцессору», это значительно усилит возможности человеческого интеллекта.
С другой стороны, методы ИИ, такие как глубинное обучение (deep learning), стремятся использовать ассоциативные подходы. Таким образом, тренды сходятся, и в перспективе станет неочевидно, где заканчивается человек и начинается машина. Это неизбежно приведёт к глубоким изменениям в устройстве общества, государства и международных отношений.
Это огромный вызов для всех государств, в том числе и для технологических лидеров, которые не застрахованы от ошибок. В итоге доминирующую роль станут играть те страны, которые смогут выращивать (и возвращать) специалистов для создания высокотехнологического бизнеса в своей стране.
