Нет ничего необычного в том, что одна «горячая новость» в течение дня будоражит заголовки СМИ, а на следующий день исчезает без следа. Одна из вполне оправданных жалоб на современную журналистику заключается в том, что первоначально новости поступают без контекста, а затем не имеют развития.
Однако одна серьёзная и наиболее эмоциональная новость последних лет, которая оставила ленты новостей, имеет экстраординарный характер. Речь идёт о кризисе беженцев в Европе. Два года назад летом он ярко отпечатался в нашем сознании. День за днём мы видели на фотографиях радостные лица людей, которым удалось добраться до суши; гнев людей, когда границы оказались закрыты; человеческие трагедии, символом которых стал утонувший малыш Айлан Курди, лежащий на турецком берегу.
Но затем прошлой зимой и весной всё успокоилось. Наступило настолько полное молчание, что стали распространяться теории заговора о скоординированной государственной цензуре. Удивительно, что, несмотря на важность проблемы беженцев на британском референдуме о пребывании в ЕС год назад и на влияние Национального фронта на выборах во Франции, миграция не была главной темой ни на референдуме в Великобритании, ни на выборах во Франции.
Однако теперь проблема мигрантов вернулась. Частично это объясняется тем, что число людей, пересекающих Средиземное море, чтобы добраться до берегов Италии, резко увеличилось по мере того, как наконец наступило лето, а Европейскому союзу пришлось признать, что проблема далеко не решена. Но и ситуация изменилась; в настоящее время мы наблюдаем не один миграционный кризис, а несколько.
Первый, и самый тяжёлый, касается пересечения Средиземного моря. В течение многих лет Италия проявляла исключительное великодушие, но теперь задаётся вопросом, почему корабли различных неправительственных организаций забирают беженцев только в Италию, а не, скажем, на Мальту или в Грецию, или же не возвращают их обратно в Ливию. Число погибших также растёт, так как контрабандисты переходят на надувные лодки из-за отсутствия даже утлых деревянных судёнышек, многие из которых были уничтожены в рамках операции ЕС «София», когда они были обнаружены на берегу пустыми. Amnesty International заявляет, что в этом году уже погибли 2030 человек, а общее число жертв превысит рекорд прошлого года.
Однако просьбы Италии остались без ответа. Также не было ответа на призыв министра иностранных дел Австрии Себастьяна Курца о том, чтобы потенциальные мигранты концентрировались в лагерях в Северной Африке. По словам Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерики Могерини, ЕС с некоторым успехом финансирует ряд проектов, направленных на то, чтобы остановить поток людей из стран Африки южнее Сахары. Но лодки с людьми продолжают прибывать.
Вторая тема – обострение конфликта между восточноевропейскими и западноевропейскими странами. Попытки обеспечить соблюдение системы квот встретили открытое сопротивление со стороны Чехии, Венгрии и Польши, а также со стороны прибалтийских стран, которые солидаризовались с Брюсселем только на словах. Определённая враждебность исходит из убеждения в том, что миграционная политика является национальной прерогативой, а не фактором общей ответственности. Восточные европейцы справедливо утверждают, что большинство мигрантов стремится достичь более благополучных стран Северной Европы. Квоты стали новым источником раздора между «новой» и «старой» Европой, а Брюссель угрожает штрафами для тех, кто их не соблюдает.
Третья тема – безопасность. В то время как Чехия, Венгрия и Польша заявляют, что они обеспокоены импортом угроз, с которыми они сейчас не сталкиваются, есть опасения, что чистые цифры потоков в сочетании с плохим контролем позволили потенциальным террористам проникнуть в ЕС незамеченными. Фактически, недавние террористические атаки в Великобритании и Франции проходили в основном с участием «доморощенных» террористов, но страх перед инфильтрацией террора является мощным стимулом враждебности по отношению к беженцам, особенно из мусульманских стран.
Четвёртая тема – это интеграция. Германское Wilkommen для беженцев, устроенное канцлером Ангелой Меркель два года назад, возможно, никогда уже не будет таким же искренним, как вначале. Но даже в Германии высказывается озабоченность по поводу трудностей и затрат на интеграцию многих, часто плохо образованных людей в условиях развитой экономики.
То, что рассматривается как британская модель «мультикультурализма», где новоприбывшие в значительной степени вынуждены жить своей жизнью в своих общинах, было отвергнуто госпожой Меркель, и Германия продолжает делать ставку на интеграцию и освоение языка в рамках дисциплинирующей системы обучения. Как бы то ни было, успешная интеграция – долгосрочная задача. И хотя поток людей, прибывающих в Европу по суше через Балканы, был сокращён благодаря сделке Меркель с Турцией, он далеко не исчерпан. И в итоге сейчас Турция обладает рычагами политического и экономического давления, чего раньше не было.
Хотя кризис беженцев в Европе через два года может выглядеть несколько иначе, разбившись на эти составные части, первоначальная проблема остаётся. Шенгенское соглашение, которое отменяет пограничный контроль между подписавшими сторонами, действует только в том случае, если внешние границы ЕС безопасны. То, что произошло два года назад, привело к закрытию некоторых границ под тяжестью миграционных потоков.
Как показывают сцены в портах Италии, граница ЕС по-прежнему в значительной степени пористая. Восточные наземные и морские маршруты, возможно, были частично взяты под контроль, но Средиземное море представляет собой более сложное формирование, где процветают торговцы людскими судьбами.
Теоретически Женевские конвенции и правила ЕС позволяют странам Евросоюза отказывать в приёме тем, кто не подпадает под довольно узкое определение беженца. Но в тех случаях, когда речь идёт о войне и отчаянной бедности, различие между беженцами и экономическими мигрантами найти не так просто. Положения о репатриации тех, кто не квалифицируется как беженцы, также имеют много недостатков.
Будучи в самом разгаре, кризис беженцев продемонстрировал некоторые кардинальные недостатки безопасности Европейского союза. Он выявил не только неадекватность его внешних границ, но и отсутствие единой системы для проверки новоприбывших или общих критериев для определения тех, кто имеет право оставаться. Кто-то, отвергнутый на одной границе, может быть принят на другой.
Процесс разработки общих стандартов и создания единой пограничной службы ЕС идёт медленно. Единый суверенитет может быть ключевым принципом ЕС и Шенгена, но теория намного проще, чем практика.
Пожалуй, единственным утешением является то, что дискуссия продолжается. Но Италия сейчас угрожает ввести ограничения на действия спасательных кораблей неправительственных организаций, которые продолжают прибывать в её порты, рискуя привести к ещё большему количеству смертей. И на фоне исчезающих воспоминаний о сценах отчаяния два года назад, необходимо поднять вопрос, нужен ли новый кризис или крах договорённостей с Турцией для того, чтобы ЕС 27 (Великобритания уже не в счёт) начал действовать в едином ключе. Скорее всего, проблема не будет решена до выборов в Германии. Только тогда, вероятно, начнутся серьёзные переговоры о безопасности границ ЕС.
