Визит Бориса Джонсона в Москву – важное событие, но мы не должны с оптимизмом ждать конкретных результатов, считает Эндрю Монаган, директор по исследованиям России, обороны и безопасности Северной Европы, Центр изучения изменений характера войны, Пембрук-колледж, Оксфордский Университет. Создать позитивную повестку дня будет очень сложно, потому что многие позиции России и Великобритании не просто не совпадают, но фактически противоречат друг другу.
Г-н Джонсон приезжает в Москву на фоне ряда заявлений высокопоставленных британских политиков и официальных лиц, в том числе премьер-министра Терезы Мэй, которая обвинила Россию в использовании «информации как оружия», а недавно назначенный министр обороны Гэвин Уильямсон предположил, что Россия уже вступила в холодную войну с Великобританией. Сам Джонсон заявил, что Россия никогда не была так враждебна интересам Великобритании и Запада со времён окончания холодной войны. Он также указал на подрывную деятельность Москвы в Крыму и на Западных Балканах.
Джонсон, возможно, прибыл в Москву с тяжёлым багажом, который ещё увеличился за последнее десятилетие, доставшись в наследство от предыдущих правительств: убийство Александра Литвиненко в 2006 году было очень серьёзным моментом в двусторонних отношениях, которые с тех пор так и не поправились. С учётом этих долгосрочных трудностей визит Джонсона является одним из немногих контактов высокого уровня между британскими и российскими официальными лицами.
Что касается самых последних заявлений г-на Джонсона, то лучше прочитать его речь целиком, а не просто сосредоточиться на сравнении России со Спартой. Он часто использует красочные метафоры, но он также говорил, например, о своей родовой связи с Россией и необходимости развития более активных отношений с Москвой – указав на прошлое сотрудничество между двумя странами, в том числе в войне против нацизма. Таким образом, помимо аналогии с пелопонесскими войнами он также стремился подчеркнуть необходимость создания конструктивного диалога между Лондоном и Москвой. Отмечая важность своего визита, Борис Джонсон также указал на готовность к практическому участию в попытке восстановления отношений. Поэтому его послание заключается в следующем – «да, мы должны быть твёрдыми и бескомпромиссными, но Великобритания также готова развивать отношения».
Можно ли ожидать всестороннего размораживания двусторонних отношений? Проблема здесь заключается в накопившихся разногласиях между Великобританией и Россией на протяжении десятилетия как в двусторонних отношениях, так и в международных делах – в рамках евроатлантической безопасности и за её пределами. Обе стороны часто публично подчёркивают серьёзную потерю доверия друг к другу.
Было бы слишком оптимистично ожидать, что один визит всё изменит. Важно, чтобы и Россия, и Великобритания говорили друг с другом, чтобы свести к минимуму недоразумения и просчёты в двусторонних отношениях, чтобы функционировали механизмы для диалога. И я действительно считаю, что Великобритания очень серьёзно относится к отношениям с Россией и, в частности, к роли России в международных делах. Поэтому, возможно, визит Джонсона знаменует начало восстановления обменов визитами. Но, как я уже говорил, один визит не приведёт к всеобъемлющему размораживанию двусторонних отношений.
Это связано с тем, что создать позитивную повестку дня будет очень сложно, потому что многие позиции России и Великобритании не просто не совпадают, но фактически противоречат друг другу. Например, налицо много разногласий по поводу Сирии. Борис Джонсон говорит, что нужно поговорить с Россией о том, как русские представляют эндшпиль в Сирии и как следует понимать отношения между Россией и Сирией. Есть также разногласия по поводу европейской безопасности и так далее. Поэтому важно, чтобы механизмы диалога были восстановлены, но будет трудно найти области для реального, существенного взаимодействия. Это потребует времени и ещё многих встреч.
