Испытание северокорейской межконтинентальной баллистической ракеты показалось многим красной линией. Однако надо понимать, что баллистическая ракета с ядерной боеголовкой нужна КНДР не для того, чтобы вести себя как «объединившаяся Корея» в известной компьютерной игре «Хоумфронт».
Если смотреть на мир с северокорейской точки зрения, то Соединённые Штаты и их союзники непрестанно стремятся уничтожить Северную Корею. Это подтверждается заявлениями политиков, направленностью военных учений и тем, что, согласно конституции Южной Кореи, КНДР – это не страна, а антигосударственная организация, которая незаконно захватила северную часть Республики Кореи (РК). Добавим к этому отсутствие серьёзных союзников и запредельный уровень демонизации, при котором (частично благодаря закрытости страны) даже самые безумные россказни о стране чучхе находят свою аудиторию.
План Северной Кореи прост: максимально вложившись в развитие ракетно-ядерной программы, выйти на тот уровень сдерживания, при котором любая попытка покончить с режимом вызовет ядерный ответ. И хотя ядерные потенциалы противников несоразмерны, сама вероятность того, что северокорейская МБР с ядерной боеголовкой может ударить по Лос-Анджелесу, будет достаточным ушатом холодной воды на горячие головы. После этого, как видится в Пхеньяне, Соединённые Штаты и их союзники откажутся от планов по ликвидации КНДР, и взаимоотношения двух стран будут напоминать противостояние США с Россией и Китаем, построенное на взаимном ядерном сдерживании.
Естественно, такая политика КНДР весьма рискованна. Во-первых, Север демонстративно игнорирует резолюции ООН и подаёт дурной пример иным странам, которые хотели бы решить свои проблемы, обретя ядерный статус. Во-вторых, действия КНДР порождают дилемму безопасности и запускают порочный круг региональной гонки вооружений, давая Соединённым Штатам возможность наращивать свой военный потенциал, направленный вроде как против КНДР, а на деле – против Китая и России.
В результате все ведущие игроки в северо-восточной Азии оказываются перед неприятным выбором, причём каждый перед своим. Для Соединённых Штатов это дилемма «бить или договариваться». Её подстёгивает то, что Трамп в своё время уже написал, что северокорейской МБР «не бывать», и, учитывая внутриполитическую ситуацию в Америке, терять лицо ему нельзя. Однако силовой вариант чрезвычайно рискован. Северная Корея не является колоссом на глиняных ногах, и даже если МБР ещё не готова, удар по американским военным базам в Южной Корее и Японии нанесёт США и их союзникам серьёзный ущерб. Как считают даже американские ястребы, вторая корейская война будет таким же сложным конфликтом, как и первая.
Казалось бы, тогда нужно договариваться. Однако здесь вступает в игру демонизация. Американское общественное мнение настолько привыкло воспринимать КНДР как империю зла, что любые попытки диалога, не говоря уже об уступках, будут восприняты как сделка с дьяволом. И заметим, в это активно верит именно та часть «протестантского пояса», которая является электоратом Трампа.
Поэтому тяжёлого выбора Вашингтон делать не хочет и де-факто продолжает старую политику, направленную на то, чтобы задушить Северную Корею санкциями. Отличие от старого курса – в основном в том, что упор делается на давление на Китай, который, по мнению Трампа, в состоянии решить северокорейскую проблему, если того захочет. Из-за этого КНР пытаются загнать в ситуацию жёсткого выбора.
Но для Китая выбор тоже не из лёгких. Конечно, если Пекин будет поддерживать Пхеньян, отношения с США могут перейти в фазу конфликта, включая торговые войны или сколачивание региональной антикитайской коалиции. При этом Китай не готов открыто бросать вызов Америке, так же, как и не готов рисковать новым миропорядком, где за ядерной КНДР могут последовать ядерные РК, Япония и Тайвань.
Однако ликвидация Северной Кореи означает не меньший набор неприятностей. Превращение КНДР в горячую точку заставит Китай тратить на это большой объём сил и ресурсов, который гораздо нужнее дома. Потеря буферной территории невыгодна тем более, ибо США получают в свои руки удобный стратегический плацдарм, а утрата условного вассала – ещё больший удар по престижу, чем неспособность его контролировать. Наконец, увеличенная Южная Корея вряд ли будет дружественна Китаю хотя бы потому, что внутренние проблемы страны придётся «заливать» национализмом, который во многом будет иметь антикитайскую направленность.
В итоге Китай ищет способы удержать ситуацию от скатывания в тот или иной тип конфликта. В этом контексте китайское руководство выдвинуло проект так называемой «двойной заморозки». Северная Корея тормозит развитие своей ракетно-ядерной программы, а Соединённые Штаты и их союзники прекращают проводимые по нескольку раз в год крупномасштабные военные учения. Те самые, на которых отрабатываются наступательные действия против КНДР и которые Север воспринимает как серьёзную угрозу своей безопасности: с учётом того, как и где они проходят, достаточно одного приказа и репетиция превращается во вторжение.
Это предложение Китая поддерживает и Российская Федерация. Совместная декларация министерств иностранных дел двух стран довольно чётко очерчивает план регионального урегулирования, совмещая инициативы Пекина с разработанной российскими дипломатами «дорожной картой». Буквально на днях замминистра иностранных дел РФ Игорь Моргулов, курирующий дальневосточное направление российской внешней политики, вёл по этому поводу переговоры в Вашингтоне.
Теоретически многое должно зависеть от позиции Сеула, где после внеочередных выборов к власти пришёл Мун Чжэ Ин, которого многие воспринимают как демократа. На мой взгляд, Мун скорее популист и тон его заявлений в значительной мере зависит от обстановки. Если в Германии он говорил о диалоге, готовности встретиться с Ким Чен Ыном и заявил, что сам он против объединения путём поглощения, то во время визита в США он расточал политике Трампа дифирамбы в лучших традициях президентов-консерваторов. К тому же правительство Муна ещё полностью не сформировано и пока он пытается усидеть на нескольких стульях сразу, завися экономически от Китая и политически – от Вашингтона.
Подводя итог: политическая неопределённость достаточно высока, однако решительные действия России по урегулированию кризиса дают некоторую надежду.
