Краткая история «поворота на Восток»
Нынешний «поворот России на Восток» длится уже почти тринадцать лет. Решение о том, что развитие Дальнего Востока должно стать приоритетом государственной политики, было принято в декабре 2006 году на заседании Совета безопасности РФ под председательством Владимира Путина. Сразу же последовал ряд шагов. В 2007-м Путин предложил Владивосток в качестве места проведения саммита «Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества» 2012 года, благодаря чему город получил существенную модернизацию своей инфраструктуры. В 2009-м Путиным была утверждена стратегия развития Дальнего Востока, упор в которой делался на финансируемые государством и госкомпаниями мега-проекты, преимущественно в энергетике и транспортной инфраструктуре. В 2012 году было создано министерство развития Дальнего Востока, а в 2013-м в правительстве появилась должность вице-премьера, отвечающего за Дальний Восток. Пост «дальневосточного наместника» занял один из наиболее талантливых и энергичных путинских управленцев – Юрий Трутнев, который одновременно стал полпредом президента в Дальневосточном федеральном округе.
Командой Трутнева был разработан пакет федеральных законов, которые были призваны сделать Дальний Восток привлекательным для отечественных и зарубежных инвесторов. С 2014-го было принято 39 федеральных законов и 167 актов правительства, нацеленных на улучшение экономического климата в регионе. Прежде всего, были созданы специальные экономические зоны в виде «территорий опережающего развития» (ТОР) и Свободного порта Владивостока. Была принята программа «дальневосточный гектар» – раздача бесплатных земельных участков жителям Дальнего Востока. Главной витриной новой дальневосточной политики России стал Восточный экономический форум, который с 2015 года проводится ежегодно на острове Русском во Владивостоке. Гостями ВЭФ были лидеры Японии, Китая, Южной Кореи, Монголии, а в сентябре этого года ожидается приезд премьер-министров Индии и Малайзии.
Дальний Восток продолжает пустеть
Дальневосточная политика Москвы имеет определённый эффект. Так, в 2018 году промышленное производство на Дальнем Востоке выросло на 4,4%, что в полтора раза превышает средний показатель по стране.Однако коренного перелома социально-экономической ситуации на Дальнем Востоке пока не произошло, о чём свидетельствует продолжающаяся депопуляция региона. Естественная убыль населения (из-за превышения смертности над уровнем рождаемости) сопровождается оттоком людей. В 2018 году миграционная убыль на Дальнем Востоке составила более 30 тысяч человек. Люди уезжают из Дальнего Востока, в основном устремляясь в Москву, Санкт-Петербург и Краснодарский край. Качество жизни на дальневосточных территориях, даже в таких дальневосточных столицах, как Владивосток и Хабаровск, по-прежнему заметно уступает европейской части страны. Многие хорошо образованные и амбициозные молодые дальневосточники уезжают в Москву, Петербург или Шанхай в надежде найти там возможности для карьеры и самореализации, которых они пока не видят в родном регионе. Подавляющее большинство из них не возвращаются. Проигрыш действующих губернаторов на выборах в сентябре прошлого года в Приморье и Хабаровском крае стал индикатором настроений значительной части населения двух ключевых регионов Дальнего Востока. Тревожным сигналом являются данные о снижении предпринимательской активности. Так, в столице Дальнего Востока, Владивостоке, количество зарегистрированных предприятий сократилось за год на 15%.
Федеральные мега-проекты на Дальнем Востока, такие как нефтепровод «Восточный Сибирь – Тихий океан», газопровод «Сила Сибири» или космодром «Восточный», дают прирост валового регионального продукта, но пока мало сказываются на жизни подавляющего большинства дальневосточников. Так, в поликлинике моего родного города Большой Камень, который имеет статус «территории опережающего социально-экономического развития» и в котором полным ходом идёт строительство «суперверфи» «Звезда», невозможно записаться на приём к хирургу, не хватает других врачей, в том числе детских. Во Владивостоке ситуация с медициной ненамного лучше. Показательно, что те жители Приморья, у кого есть хоть какие-то деньги, предпочитают в серьёзных случаях получать медицинскую помощь в Южной Корее.
Для существенного улучшения качества социальной инфраструктуры на Дальнем Востоке (медицины, образования, дорог и так далее) необходимы огромные средства – триллионы рублей – источником которых, в силу некоммерческого характера таких инвестиций, может быть только государство. Учитывая непростую ситуацию в российской экономике и наличие массы других неотложных бюджетных приоритетов, таких как оборона и безопасность, найти сейчас такие деньги для Дальнего Востока представляется трудноразрешимой задачей.
В ожидании азиатских инвесторов
ТОРы и другие механизмы, придуманные для Дальнего Востока, во многом предназначались для того, чтобы снизить зависимость региона от государственного финансирования и привлечь частные инвестиции, особенно зарубежные. По словам чиновников, привлечённые на Дальний Восток иностранные инвестиции ныне исчисляются десятками миллиардов долларов, или триллионами рублей. Между тем, при более внимательном рассмотрении выясняется, что речь в большинстве случае идёт не о реальных, а о «заявленных» инвестициях – в виде протоколов о намерениях или обсуждений. Твёрдых проектов с участием зарубежного капитала, которые уже находится в стадии реализации, к сожалению, пока не так много. Львиная доля накопленных прямых зарубежных инвестиций на Дальнем Востоке приходится на сахалинские нефтегазовые проекты. Это не новые инвестиции – они были сделаны ещё в конце 1990-х – 2000-х годах, то есть до провозглашения «восточного разворота».
Несмотря на надежды, которые возлагаются на Китай, на Дальнем Востоке сегодня функционирует лишь четыре более или менее крупных проекта с участием китайских капиталов: игорная зона под Владивостоком; горнорудная компания IRC, добывающая железную руду в Еврейской автономной области; разработка Ключевского золоторудного месторождения в Забайкальском крае; добыча угля на Зашуланском месторождении в Забайкалье. Китайские капиталы пока не спешат на Дальний Восток. Одна из причин этого – в том, что китайцы хотели бы извлекать здесь природные ресурсы примерно на тех же свободных условиях, что и в странах третьего мира, таких как Ангола или Лаос, где китайские компании завозят собственную рабочую силу и не особенно стесняют себя соблюдением экологических норм.
Не только китайские, но и другие азиатские инвесторы пока в основном воздерживаются от вложений в российский Дальний Восток. Показательной историей, иллюстрирующей осторожное отношение к приобретению дальневосточных активов, стала продажа двух недостроенных пятизвёздочных отелей в самом центре Владивостока. Несмотря на то, что в ходе аукционов их цена многократно снижалась, никто из иностранцев не проявил к ним интереса. В результате недвижимость ушла за бесценок структурам Олега Дерипаски.
В восприятии зарубежных инвесторов риски ведения бизнеса на российском Дальнем Востоке слишком высоки, а возможные прибыли недостаточно существенны, чтобы перевесить эти риски. Дальний Восток всегда был интересен зарубежному бизнесу прежде всего как поставщик минерально-сырьевых ресурсов. Но все эти ресурсы – пожалуй, за исключением якутских алмазов – отнюдь не уникальны и могут быть импортированы из многих других стран мира. Например, уголь – из Австралии, железная руда – из Бразилии, медь – из Чили, а лес – из Новой Зеландии. Тем более что тарифы на морские грузоперевозки сегодня сравнительно низки. Экстремальные природно-климатические условия Дальнего Востока в сочетании с недостатком транспортной и энергетической инфраструктуры серьёзно увеличивают стоимость проектов по разработке его природных богатств в сравнении с конкурентами в Африке, Южной Америке или Юго-Восточной Азии.
Не следует забывать и о том, что Япония, где сокращается население и совершенствуются ресурсосберегающие технологии, уже прошла пик своего сырьевого потребления и неуклонно снижает импорт сырья и энергоносителей. Соответственно, японцы уже гораздо меньше заинтересованы в российском Дальнем Востоке, чем двадцать-тридцать лет тому назад. По той же самой траектории снижающегося потребления сырья следует Южная Корея, а также, в недалёком будущем, и Китай.
Ещё одним фактором, ограничивающим иностранные инвестиции, особенно китайские, является нежелание российских властей отдавать под контроль и управление зарубежным компаниям объекты, которые считаются стратегическими, например, порты. Это – одна из причин того, что китайцы не торопятся вкладывать деньги в транспортные коридоры «Приморье-1» и «Приморье-2», несмотря на то, что они могли бы дать китайскому северо-востоку прямой выход к Японскому морю. В отличие от Греции, продавшей китайцам свой главный порт, Пирей, Россия не готова отдавать иностранцам контроль над транспортной инфраструктурой, в том числе на Дальнем Востоке. В результате Россия остаётся при своём суверенитете, а китайцы при своих деньгах.
Безусловно, многих потенциальных инвесторов отпугивают антироссийские санкции США. Это, например, послужило причиной отказа южных корейцев от финансирования проекта строительства Находкинского завода минеральных удобрений стоимостью более 6 миллиардов долларов. Что уж говорить о южных корейцах и японцах, если даже китайские банки зачастую отказываются вести дела с российскими клиентами, опасаясь подпасть под американские санкции.
Довольно много в последние годы говорится об экспортном потенциале сельского хозяйства российского Дальнего Востока. Но Дальний Восток – не Аргентина и не Кубань. Здесь не так много земель, пригодных для производства высокомаржинальных сельскохозяйственных продуктов, прежде всего сои, которая пользуется колоссальным спросом на китайском рынке. Есть некоторые перспективы по экспорту мяса в Китай, на что нацелены возводимые сейчас в Приморье крупные свинокомплексы. Однако пока китайский рынок закрыт для красного мяса из России и неизвестно, когда Пекин снимет эти ограничения.
Туристы и студенты устремляются во Владивосток
Сектором дальневосточной экономики, который пока в наибольшей степени выигрывает от разворота России к Азии, стал туризм. Владивосток переживает бум туризма, в основном из Южной Кореи, Китая и Японии, занимая третье место среди российских городов, после Москвы и Петербурга, по количеству иностранных путешественников. В 2018 году в Приморье побывало рекордное количество иностранных гостей – 780 тысяч, а в 2019 году их ожидается ещё больше. Владивосток пожинает плоды инвестиций в модернизацию инфраструктуры, сделанные в связи с саммитом АТЭС-2012, а также результаты безвизового режима с Южной Кореей и системы электронных виз, действующей в рамках Свободного порта. Буквально за несколько лет в столице Дальнего Востока сформировалась туристическая индустрия, ориентированная на азиатских путешественников, в которой в основном занят малый и средний бизнес.
Космополитический дух нового Владивостока особенно чувствуется на острове Русском, где находится построенный в 2012 году кампус Дальневосточного федерального университета. В ДВФУ сегодня учатся 3500 иностранных студентов из 74 стран мира. Университет на острове Русском – это, возможно, самая удачная инвестиция Москвы на Дальнем Востоке, поскольку она вложена в человеческий капитал. Устойчивый рост зарубежных студентов в ДВФУ говорит о том, что экспорт образования может стать одной из важных «несырьевых» отраслей экономики Дальнего Востока.
Некоторые выводы
К сожалению, разворот России к Азии и развитие Дальнего Востока сталкиваются с рядом серьёзных неблагоприятных факторов. Встречные ветры пока преобладают над попутными.
Во-первых, вряд ли можно рассчитывать на динамичное развитие Дальневосточного федерального округа, пока российская экономика в целом демонстрирует анемичный рост, балансируя на грани рецессии. Кроме того, слабый рост российской экономики снижает возможности госбюджета финансировать развитие социальной инфраструктуры на Дальнем Востоке, без чего нельзя сохранить и нарастить в регионе столь необходимый ему человеческий капитал.
Во-вторых, конфронтация России с США и Западом отпугивают от Дальнего Востока многих потенциальных зарубежных инвесторов и партнёров. Геополитическая напряжённость также ведёт к приоритизации расходов на оборону и национальную безопасность, оставляя меньше денег на другие нужды, в том числе развитие Дальнего Востока.
В-третьих, спрос на главные экспортные товары Дальнего Востока – минеральное сырьё и энергоресурсы – имеет свои пределы. Япония уже сокращает потребления сырья, скоро то же самое произойдёт в Южной Корее и, возможно, в Китае, экономика которого на глазах замедляется. Северо-восточные провинции КНР, которые выступают основными экономическими контрагентами российского Дальнего Востока, уже несколько лет находятся в состоянии экономической депрессии. Экспорт Дальним Востоком несырьевой высокотехнологической продукции, что декларировалось в качестве одной из главных целей при создании ТОР, пока выглядит скорее мечтой. В регионе сегодня практически нет предприятий, которые бы предлагали конкурентоспособные на мировом рынке высокотехнологичные изделия или услуги, а их создание требует времени и значительных капиталовложений.
В-четвёртых, российскому Дальнему Востоку пока не удалось выстроить эффективную модель сотрудничества с Китаем. При всей значимости других азиатских партнёров, таких как Япония, Южная Корея или Индия, именно Китай является главным рынком и основным потенциальным инвестором для Дальнего Востока. Но этот потенциал до сих пор не удаётся распечатать. Китайские деньги пока обходят стороной Дальний Восток.
Можно предположить, что интерес китайцев к российском Дальнему Востоку будет увеличиваться по мере нарастания геополитического противостояния Китая и США. Этот антагонизм может привести к отказу Китая от закупок сырья у США и их союзников, таких как Австралия и Канада. Кроме того, в случае обострения конфликта не исключена блокада военно-морскими силами США и союзников морских коммуникаций, по которым осуществляются импортные поставки в Китай жизненно важных ресурсов. Для минимизации таких рисков Пекин должен снижать зависимость от морских поставок и наращивать континентальные поставки ресурсов из стран и районов Евразии, которые находятся вдоль китайских границ, в том числе из российского Дальнего Востока. Два построенных недавно китайско-российских моста через Амур будут для этого явно нелишними.
Ожидание возможных дивидендов от китайско-американского противостояния не отменяют необходимости для России уже сейчас принимать дополнительные меры, чтобы повысить привлекательность Дальнего Востока для китайского бизнеса. Так, давно пора устранить визовый барьер и заключить с Китаем соглашение о безвизовых поездках в туристических и деловых целях. Россия уже давно имеет подобный безвизовый режим с Южной Кореей и Монголией. Можно было бы, наверное, более гибко подходить к продаже китайским инвесторам контрольных пакетов. Даже если китайцы будут управлять одним или двумя дальневосточными портами, вряд ли это подорвёт национальную безопасность России.
