Америка становится опасной для всего мира, и дело вовсе не в Трампе

Можно лишь гадать, сколькими конфликтами, трагедиями и даже войнами обернётся отчаянное сражение традиционной политической элиты США за их благословенное, но уже невозможное вчера.

Принятие Соединёнными Штатами санкционного закона в отношении Москвы, требующего отныне согласия Конгресса для отмены почти каждого из предыдущих антироссийских санкций США, фактически включающего Россию в новую «ось зла» наряду с Северной Кореей и Ираном, и принятого Конгрессом практически единогласно, несмотря на противодействие администрации Трампа и ключевых союзников США, означает гораздо больше, чем формализацию новой холодной войны между Москвой и Вашингтоном. Хотя перечисленные в нём меры не нанесут российской экономике существенного ущерба по сравнению с уже введенными санкциями, этот шаг – рубежное событие как политики США, так и развития международной системы в целом.

Он показывает, насколько опасным и дестабилизирующим актором становятся Соединённые Штаты – не только для России, а для всего мира, включая их союзников – в процессе их неизбежной, вынужденной адаптации к полицентричному миру, который вот уже более десяти лет развивается явно вопреки американским идеологическим мантрам и который всё менее им подконтролен. Традиционный истеблишмент США отчаянно не готов этого признать и задуматься о действительных причинах своего поражения в ноябре 2016 года, даже допустить саму мысль о том, что что-то в их внутренней и внешней программе было не так.

Вместо этого – жгучее стремление взять реванш, назначить и, главное, наказать «виновного», «укравшего» «победу» и максимально воспрепятствовать отходу от Америки столь милой этому истеблишменту парадигмы «конца истории». При этом полностью пренебрегая отношениями с союзниками, вопросами глобального и регионального управления и не принимая во внимание последствия для американской безопасности, экономического развития и даже для отработанного десятилетиями механизма внешней политики США. Анализа этих последствий на Капитолийском холме и в мейнстримных СМИ нет и в помине. Можно лишь гадать, сколькими конфликтами, трагедиями и даже войнами обернётся отчаянное сражение традиционной политической элиты США за их благословенное, но уже невозможное вчера.

Прежде всего новый антироссийский закон – это попытка традиционного истеблишмента оправдаться за проигрыш ноября 2016 года (который стал для него одновременно и недоразумением и вселенской катастрофой), получить своего рода морально-психологическую и политическую компенсацию. Ответ на вопрос, «что пошло не так», был найден быстро: вмешательство «враждебной» державы – России. Ведь если победа Трампа не только «неправильна», но и незаконна, а «заслуженная победа» истеблишмента была у него «украдена», то и меняться ему не надо.

При этом с политико-психологической точки зрения неважно, что за полгода расследований и рассуждений не представлено ни одного реального доказательства «вмешательства» России и тем более её сговора с окружением действующего президента. Главное – отомстить, наказать «виновного». Если он уже наказан, то и спорить, в общем-то, не о чем.

Вторая причина – нанести удар по Трампу, ускорить его делигитимацию и тем самым собственный реванш. Для традиционного истеблишмента его избрание – нечто сродни госперевороту, причём не без участия извне. «Узурпатора» же необходимо ослабить, делегитимизировать, добиться его досрочного ухода (добровольно или путём импичмента) или как минимум связать по рукам и ногам, не позволить проводить «неправильную» политику.

Антироссийский закон – неотъемлемая часть этого процесса. Удар по стране, якобы приведшей «узурпатора» к власти, рикошетом бьёт и по нему самому. Логика такова: поскольку сам «узурпатор», разумеется, не хочет наказывать «виновного» в собственном «госперевороте» и, напротив, много говорит о целесообразности улучшения с ним отношений, «патриоты» берут дело в свои руки и выносят решение за него – попутно отнимая у него возможность проводить собственную внешнюю политику, ставя в безвыходное положение (применять право вето Трампу было бессмысленно и чревато ещё большими нападками) и демонстрируя ошибочность его первоначальных намерений. Произошла, можно сказать, маленькая контрреволюция или, с точки зрения американского истеблишмента, легитимная реставрация: власть – пока что внешнеполитическая – вырвана из рук «узурпатора» и возвращена «правильной» элите.

Некоторые наблюдатели, в том числе автор этой статьи, надеялись, что обсуждение в Палате представителей займёт больше времени и что итоговый текст данного законопроекта будет менее болезненным для администрации. Имелись основания полагать, что союзники действующего президента в нижней палате Конгресса (где их достаточно много) не позволят столь резко ограничить его свободу манёвра во внешней политике и ослабить его политические позиции. Изменения в эту сторону по сравнению с утверждённым Сенатом ещё в июне текстом, действительно, произошли (многие из перечисленных в нём новых санкций снабжены оговорками, делающие их применение необязательным), но не столь масштабные, как хотелось бы.

Причина в новой волне Russiagate. Поскольку под шквал обвинений в «сговоре» с Россией попали непосредственно члены семьи Дональда Трампа и наиболее доверенные ему люди, даже его сторонники в Палате представителей не стали рисковать тем, чтобы выглядеть в глазах обвинителей «защитниками России» и представлять аналогичным образом Белый дом. Последний на этом фоне и не пытался работать с конгрессменами так, как обычно работают администрации, стремящиеся серьёзно изменить законопроект или не допустить его принятие. Это лишь приблизило бы перспективу импичмента.

Сторонники же ослабления Трампа стали педалировать принятие законопроекта сразу после его личной встречи с Владимиром Путиным. Видимо, были опасения, что в Гамбурге президенты договорились о чём-то большем, чем было официально объявлено (поддержка зоны деэскалации на юге Сирии, запуск диалога по кибербезопасности, возобновление диалога по Украине), или что сотрудничество с Россией, если будет усиливаться, усилит легитимность действующего президента, а то и вовсе приведёт к частичному смягчению антироссийских санкций.

Третья причина – максимально затруднить президенту-«узурпатору» возможность проведения «неправильной» внешней политики, не допустить серьёзного отхода США от глобалистско-мессианского мейнстрима. Продавленный истеблишментом через Конгресс закон попросту лишает Белый дом даже возможности начать собственную политику в отношении России. Предполагалось, что она начнётся, по крайней мере малыми шажками, после личной встречи двух президентов и будет отражать общие подходы администрации к внешней политике: деидеологизация, продвижение интересов, а не ценностей, отказ от политики смены режимов, сотрудничество там, где это может принести материальную и осязаемую выгоду непосредственно США.

Истеблишменту, который не согласен со многими из этих принципов, важно было этого не допустить. Принятый закон цементирует в отношении России ту политику, которая была сформулирована и проводилась до Трампа, и насильно возвращает в неё ценностную составляющую. Нынешняя администрация была первой за весь период после окончания холодной войны, которая не стремилась трансформировать Россию (по крайней мере внешне), не читала ей мораль по вопросам демократии и прав человека, не проводила политику «смены режима» и не заявляла, что причина внешнеполитического поведения РФ – в характере её внутреннего режима. Новый же закон принуждает администрацию вмешиваться во внутренние российские дела: обязывает её готовить доклады о коррупции, олигархах, в том числе окологосударственных, и о том, что российская верхушка «неправильно» себя ведёт.

При этом традиционный истеблишмент даже не задумывается о последствиях своих реваншистских действий для политической системы США, их международного положения, а также для миропорядка в целом, заботу о котором он столь часто провозглашает на словах. Между тем эти последствия огромны.

Стремясь взять реванш и не допуская даже мысли о том, что что-то надо менять в самой себе, традиционалистская элита сама превращает США именно в то, от чего, по её словам, она старается уберечь Америку и к чему, по её мнению, страну толкает Дональд Трамп: «отвязавшаяся» эгоистическая держава с разрушенной системой сдержек и противовесов, пренебрегающая интересами всех остальных и соображениями всеобщего блага ради своих собственных и подрывающая ту систему взаимных обязательств и отношений, на которой и основывается американское «глобальное лидерство».

Умная политика: каким должен быть ответ России на санкции США? Иван Тимофеев
Санкции будут действовать до тех пор, пока Россия остаётся великой и самостоятельной державой. Это не исключает диалога по общим вызовам, угрозам и интересам, которые никуда не денутся. Но общие вызовы вряд ли приведут к сокращению или отмене санкций. То, что Россия является соперником США, теперь жёстко определено американским законодательством.

Во-первых, лишая Белый дом возможности проводить собственную политику в отношении России, новый закон ломает отшлифованную десятилетиями систему сдержек и противовесов по вопросам внешней политики. Он является, пожалуй, самой масштабной атакой на внешнеполитические полномочия президента США со времён провалившейся поправки Брикера (1954 год), предлагавшей ограничить право президента заключать исполнительные, то есть не требующие ратификации Конгрессом, соглашения с другими государствами, причём атакой весьма успешной. В своей президентской оговорке Дональд Трамп не так далёк от истины, утверждая, что решение Конгресса нарушает конституционные полномочия президента. Как минимум с 1940-х годов внешняя политика оставалась прерогативой исполнительной власти, что обеспечивало ей необходимую гибкость.

Теперь же политика США в отношении ядерной сверхдержавы, постоянного члена СБ ООН и участника урегулирования важнейших международных конфликтов и споров переходит в руки Конгресса, рассматривающего РФ и отношения с ней прежде всего как инструмент для реванша традиционалистской элиты. Создаётся опасный прецедент перетягивания Конгрессом внешнеполитических полномочий в ситуации, когда подходы действующей администрации рассматриваются как неверные. Отныне Конгресс может поступать аналогичным образом и по другим внешнеполитическим сюжетам. О гибкости американской политики в этом случае можно забыть.

Особенно это характерно для санкционной политики, которая в последние годы стала одним из наиболее активных внешнеполитических инструментов США и эффективность которой в наибольшей степени зависит от гибкости. Как только отмена санкций попадает в зависимость от Конгресса, санкции, как наглядно показывает опыт с поправкой Джексона – Вэника, перестают быть инструментом внешней политики и становятся её детерминантом. Всё встаёт с ног на голову.

По сути, Конгресс своими руками заложил мину замедленного действия и для будущих, в том числе «правильных», американских администраций. Они будут изначально лишены возможности проводить самостоятельную внешнюю и особенно санкционную политику. Вернуть же традиционные внешнеполитические полномочия будет непросто.

Во-вторых, в погоне за реваншем традиционная элита нанесла удар по отношениям с американскими союзниками и в Европе и в Азии, а также по международному авторитету и положению Америки в целом. Принимая антироссийский закон, Конгресс полностью проигнорировал как откровенные предостережения со стороны Германии, Австрии и Комиссии ЕС, так и более скрытое выражение недовольства Японии и других союзников США. Для них это – рубежное событие. До сего момента принцип «Америка прежде всего» ассоциировали исключительно с внесистемным смутьяном Трампом. Теперь же очевидно, что для традиционалистского истеблишмента (который до того воспринимался как приверженный многосторонней политике, уважению интересов союзников США и сохранению их благожелательного имиджа) данный принцип свойственен не в меньшей, а то и в большей степени. В оговорке Белого дома Трамп, напротив, представляется весьма ответственным и в какой-то степени «традиционным» президентом, заботящимся об интересах американских компаний и союзниках США. Снова всё встало вверх дном.

Именно традиционалистский Конгресс и атлантистски настроенные (на словах) демократы, а не Трамп, с лёгкостью ударили по интересам своих союзников и партнёров в Европе и Азии ради внутриполитической целесообразности и продвижения коммерческих энергетических интересов США. Впервые со времён вторжения в Ирак в 2003 году ключевые страны ЕС выразили Америке резкий протест по приоритетному для неё внешнеполитическому вопросу. Впервые за несколько десятилетий США и Евросоюз резко разошлись в вопросе санкций (до этого Вашингтон и Брюссель тщательно координировали политику в этой сфере), и, более того, встал вопрос о введении ЕС ответных мер, то есть санкций, против США. Даже если не будет ни американских санкций против европейских компаний, ни ответных шагов ЕС (Белый дом уже заявил, что не станет вводить те санкции, которые представляются ему «неправильными» и в отношении которых допускается неприменение «по соображениям национальной безопасности»), сама постановка вопроса говорит о том, что трансатлантическая санкционная солидарность – один из оплотов влияния коллективного Запада в мировой экономике и политике – рухнула.

В результате трансформация трансатлантических отношений, которая на деле началась значительно раньше Трампа, ускорится. Для России же открывается окно возможностей улучшить отношения с ключевыми европейскими странами и даже Евросоюзом в целом. Санкционная политика Запада в условиях, когда США и ЕС перестали выступать единым фронтом, будет ещё менее эффективной.

В-третьих, реваншизм традиционного истеблишмента США бьёт по глобальному управлению, значительная часть которого, особенно в вопросах безопасности, завязана на Россию и российско-американское сотрудничество. В условиях, когда Москва причислена к новой «оси зла», антироссийские санкции приняты на десятилетия, а Белый дом обязан вмешиваться в её внутренние дела, сотрудничество по таким вопросам, как борьба с терроризмом и распространением ОМУ или урегулирование международных кризисов и конфликтов будет, мягко скажем, менее охотным. Да и в целом эгоистические и приверженные принципу «Америка прежде всего» США – плохой производитель «глобальных общественных благ».

При этом встаёт вопрос: что дальше? Если поражение истеблишмента в 2016 году привело к такому дестабилизирующему выплеску, то каких поступков и шараханий можно ожидать в дальнейшем? Учитывая, что дальнейшее относительное ослабление Америки и её приспособление к миру, меняющемуся вопреки её пожеланиям и вразрез с её идеологическими представлениями, неизбежно. Равно как и продолжение волны националистического популизма внутри США, причины которого не устранены и не будут устранены в обозримой перспективе.

Вывод напрашивается весьма тревожный. С одной стороны, постепенное движение США к положению «великой державы» от «глобального гегемона» или «лидера» вполне естественно. Этого требует логика развития международной системы и самой Америки. С другой стороны, чем слабее будут становиться позиции истеблишмента и чем дальше США будут эволюционировать в этом направлении, тем отчаяннее, безответственнее, а, следовательно, и опаснее, будут ответные удары традиционалистских сил. Удары, которые, разумеется, будут лишь ускорять этот переход.

Два года назад известный американский учёный-международник Рэндалл Швеллер написал в Валдайской записке “Rising Powers and Revisionism in Emerging International Orders”, что слабеющий гегемон является более ревизионистским и опасным для международной стабильности игроком, чем поднимающиеся державы. Принятие нового антироссийского закона – наглядное подтверждение этого тезиса. Столкнувшись с невыгодными и неподконтрольными для себя процессами в мире и у себя дома, вместо того, чтобы задуматься об их причинах, американский истеблишмент превращает США в игрока, опасного для всего мира. И дальше будет только хуже.

Что в этой связи делать России? По большому счёту четыре вещи.

Во-первых, необходимо сделать вывод о том, что преодолеть конфронтацию с США в ближайшие годы не удастся. Новый закон, отмена которого, как показывает опыт с поправкой Джексона – Вэника, не гарантирована даже в случае изменения российского политического режима, институционализирует новую холодную войну надолго. Возможности у нынешней администрации изменить политику в отношении Москвы в более конструктивную сторону нет, и она вряд ли появится. Судя по решению Москвы потребовать от США сократить число сотрудников посольства и консульств в России на 755 человек (цифра для мирного времени беспрецедентная), данный вывод уже сделан. После Трампа, когда истеблишмент начнёт рьяно возвращать во внешнюю политику США интервенционизм, мессианство и смену режимов, при этом по-прежнему рассматривая Москву как системного врага, их политика приобретет ещё более конфронтационный и дестабилизирующий характер.

Во-вторых, по мере тяжёлого перехода США от положения «глобального лидерства» к положению «великой державы» надо быть готовыми к новым – и гораздо более тяжким – сюрпризам, чем нынешний антироссийский закон. Америку будет отчаянно лихорадить, а от неё лихорадить будет и весь остальной мир. Вполне возможны прямые военные столкновения, а то и войны, между США и другими великими державами.

И то и другое требует от России поддержания видимости гарантированного взаимного (с США) уничтожения и подавляющего ядерного превосходства над всеми остальными, а также меньшей финансово-экономической и технологической зависимости от Запада.

В-третьих, важно качественно интенсифицировать политику России в отношении союзников и партнёров США в Европе и в Азии, воспользоваться появившимся сейчас окном возможностей. Прежде всего это касается крупных стран ЕС – Германии, Франции и Италии – и Японии, с которыми важно заново запустить стратегические диалоги. Разумеется, не за счёт российско-китайского стратегического партнёрства и политики по созданию Большого евразийского партнёрства. Эти инициативы надо продолжать.

В-четвёртых, отношения с США следует сфокусировать прежде всего на управлении конфронтацией и сотрудничестве там, где его отсутствие чревато прямым военным столкновением сторон и качественным усилением международной нестабильности. В первую очередь это касается кибербезопасности, стратегической стабильности и конфликта в Сирии. Стоит продолжать обсуждение и других вопросов повестки дня (как, например, Украина), но с пониманием, что пока здесь вряд ли можно чего-то достичь. 

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.