Так уж выходит, что нынешний ПМЭФ во многом будет посвящён отношениям между Россией и Европейским союзом. И дело тут, как мне кажется, не в воле организаторов и не в символизме места – Петербурга, который в своё время стал «окном в Европу», прорубленным Петром Великим. Дело просто в острой необходимости хоть как-то разобраться с нынешней общеевропейской ситуацией.
За последние месяцы мне довелось участвовать в нескольких встречах с коллегами из европейских стран: в Лондоне, Риме, Брюсселе, Париже, в Москве. И на всех этих встречах тема отношений между РФ и ЕС активно обсуждалась. И, как мне показалось, ни один из участников этих дискуссий не сказал, что он доволен положением дел в этой сфере. Мы даже несколько раз использовали в ходе разговоров выражение «новая нормальность». Это выражение, конечно, своего рода интеллектуальная уловка: мол, давайте считать сегодняшнее состояние «нормальным», естественным. Пускай оно далеко от идеала, но что есть, то и есть. И давайте думать, как сложившуюся ситуацию улучшать или как хотя бы избежать её дальнейшего ухудшения.
Читайте также: Mutatis mutandis. Изменения изменениям рознь
В самом деле ситуация довольно драматичная. И дело не только во взаимном недоверии России и ЕС, в тупике санкционного подхода, который только усиливает напряжение. Проблема шире – сам ЕС переживает нелёгкие времена. Не знаю, можно ли происходящее назвать кризисом, но проблем внутри ЕС много и их все приходится решать одновременно. А в совокупности эти проблемы в состоянии вызвать кумулятивный эффект. И я бы не сказал, что проблема отношений с Россией самая острая. Может быть, британский референдум о выходе из состава ЕС куда как серьёзней и может вызвать очень существенные, прежде всего экономические, последствия. Не менее тяжела и ситуация с мигрантами. Конечно, это вовсе не первая волна переселенцев, но она накладывается на разногласия между европейскими странами в этом вопросе, на вызывающее поведение Турции, на рост праворадикальных настроений и многие другие проблемы.
Читайте также: Эпоха коммуникационного изобилия – новые риски
В каком-то смысле это даже сказалось на чемпионате Европы по футболу, начало которого было омрачено столкновениями футбольных фанатов. Строго говоря, мировая пресса не столько писала о футбольной игре, сколько о том, кто с кем и как дрался, и нет ли во всех этих событиях умысла. Это, между прочим, многое говорит об уровне взаимного недоверия и подозрительности. Кстати, когда пишется этот текст, дискуссия о подученных драться болельщиках ещё не утихла.
Проблемы внутри ЕС дополняются и ужасающими вызовами террористов, которые не только уничтожают население Ближнего Востока, но и как бы заражают вроде бы интегрированных в западноевропейскую культуру мусульман. И эти люди, вдруг впавшие в террористический амок, бросаются на соседей или, как в США, едут в хорошо знакомый им клуб и зараз убивают 50 человек.
Я не особенно люблю слово «духовность», но мне кажется, что и здесь есть проблема, причём большая. Дело вовсе не в так называемых «традиционных» ценностях. Дело просто в ценностях.
В течение многих лет, вплоть, наверное, до распада СССР, западноевропейские страны жили в понимании утверждения европейских гуманистических ценностей. Я уже много раз говорил, что фукуямовская идея «конца истории» была, да и остается широко распространённой. А эта идея оказывается крайне расслабляющей: о чём беспокоиться, если опасный Советский Союз исчез, а терроризм можно победить сочетанием гуманизма, воспитания и полицейских мер. Но, увы, реальность оказалась куда сложней и опасней. В каком-то смысле мы все вместе не так далеки от своего рода глобальной гражданской войны между более или менее мирными и цивилизованными людьми и теми, для кого ценности не пустой звук и которые готовы за эти ценности голову сложить. Чтобы им противостоять, нужно иметь свою шкалу ценностей, за которые можно сражаться до конца – или своего, или противника.
Но вот есть ли такие ценности и такая уверенность в них?
И это проблема не только ЕС, но и России. Как я уже писал, многие исследователи полагают, что Россия переживает период формирования политической (или гражданской) нации, то есть обретения приемлемой для большинства системы ценностей. И процесс этот, судя по всему, и сложен, и болезнен.
Читайте также: Невыносимая лёгкость будущего
Кстати, ещё одной иллюстрацией этого является несостоявшийся вселенский собор православных. Разногласий и, соответственно, причин откладывания этого собора на неопределённое время много, но одна из них в том, что пастве надо что-то говорить и отвечать на её реальные вопросы: о тех же беженцах, террористах, неравенстве, в общем, о том, что реально волнует людей. И отвечать с известной ценностной позиции.
У многих складывается впечатление, что ЕС втягивается в какой-то водоворот событий, и в каком виде он оттуда выплывет – не вполне ясно. Тем более что по важнейшим политическим вопросам наблюдаются очень серьёзные расхождения между, к примеру, западной и восточными частями ЕС.
Повторю, вопрос отношений между Россией и ЕС – не единственный важный вопрос в мире. Есть и другие. Но вот если его решить, если найти разумный модус вивенди сосуществования, а ещё лучше сотрудничества и партнёрства России и Европейского союза, то многие другие вопросы станет решать легче. В конце концов, кто бы что бы ни говорил, а участие России в решении ближневосточных проблем пошло на пользу делу, а не во вред.
И ПМЭФ – хорошая площадка для разговора. Дни длинные, солнце практически не заходит – летнее солнцестояние. Конечно, за пару дней в Петербурге всего не решить и даже не обсудить. Но капля камень точит. Тем более, как мне кажется, большинство и политиков, и предпринимателей и в России, и в ЕС очень хотят реального и решительного улучшения отношений.
