Лёгкое дыхание

Политикам стоит прислушиваться к специалистам. Регулировать современный, гиперсложный, гипертехнологичный мир можно, но это нельзя делать без тех, кто все эти прекрасные технологии создал и эксплуатирует.

И речь не идёт о рассказе лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина, а скорее о вольном переводе названия столицы Аргентины – Буэнос-Айресе. Именно в нём через пару месяцев пройдёт заседание «Большой двадцатки». А перед ним состоялась встреча представителей ведущих интеллектуальных организаций «двадцатки» – университетов, синктанков и так далее – для того, чтобы определиться, что стоит обсуждать политическим лидерам наиболее развитых стран мира. И называлось это собрание – Т20.

Надо сказать, что состав участников выглядел весьма внушительно. На встрече оказались, строго говоря, эксперты из целых 65 стран. И эти эксперты, число которых исчислялось сотнями, провели бесчисленное количество дискуссий, семинаров и всякого рода панелей, на которых обсуждали бессчётное число вопросов. Кстати, из России там было буквально несколько человек, включая вашего покорного слугу.

Мне как-то доводилось писать о синктанках после обсуждения их роли в Брюсселе, на площадке известного исследовательского центра BRUEGEL. И после встречи в Буэнос-Айресе я вновь могу сказать, что существует очень серьёзный вызов для мирового интеллектуального сообщества. И природа этого вызова заключается в осознании роли интеллектуалов в современном мире.

Блеск и нищета современных синктанков
Андрей Быстрицкий
Судьба сегодняшних синктанков довольно наглядно иллюстрирует то кризисное состояние, в котором находится наш мир. А именно – отсутствие плана будущего и даже ответственной дискуссии о нём. Так что при всём разнообразии и интеллектуальной изощрённости реальная роль «мозговых трестов» в принятии решений весьма спорна. И тому много причин. Судьба интеллектуальной канарейки: предупреждать шахтёров или доносить на сокамерников.
От председателя


В первый же вечер работы Т20 был по традиции устроен приём для участников, который не оставили без внимания и высшие представители власти Аргентины, в частности – министр иностранных дел страны. Он, как легко догадаться, весьма комплиментарно высказался о роли думающих людей и их сообществ. А думающие люди, стоявшие вокруг меня, весьма саркастично замечали, что идей-то у них много – это так, но вот дистанция от этих идей до мыслей, рождающихся в кабинетах политиков, – весьма велика. Что надежды на применение в реальной политике идей экспертов совсем немного.

Правда, один из участников вспыхивающих то там, то сям в толпе интеллектуалов кратких разговоров сказал, что не стоит быть слишком пессимистичными – в конце концов даже политики руководствуются какими-то идеями, реализуют какие-то планы. И кто-то эти идеи придумывает, а планы – разрабатывает. Так почему бы не попытаться достучаться до политических деятелей, тем более что форма Т20 весьма представительна – она специально создана для того, чтобы вырабатывать – как минимум – соображения для «Большой двадцатки». Более того, подчеркнул этот собеседник, в случае Т20 мы знаем, по каким каналам идеи, сформулированные на конференции, поступят к людям, занятым непосредственной подготовкой саммита.

Что ж, может быть, это и сработает.

Я, естественно, не мог посетить все 50 или 60 дискуссий Т20. Они, кстати, охватывали большинство – на мой взгляд – значимых для развития мира вопросов. Обсуждалась и общая политическая архитектура мира, и финансовые инструменты, и неумолимая и мистическая цифровизация – вплоть до пресловутого искусственного интеллекта, и изменения образования и характера труда в современном мире, и даже фейковые новости. Понятно, что я не перечислил и десятой доли поднятых вопросов.

Но вот, что любопытно. Во многих дебатах звучал постоянный рефрен – политикам стоит прислушиваться к специалистам. Регулировать современный, гиперсложный, гипертехнологичный мир можно, но это нельзя делать без тех, кто все эти прекрасные технологии создал и эксплуатирует. Понятно, что подобный рефрен во многом вызван желанием экспертов привлечь к себе внимание, выудить гранты и пристроиться поближе к мировой элите. Но всё же не только этими понятными, вполне человеческими мотивами движимы были эксперты. Многие специалисты в самом деле с ужасом наблюдают как поразительно могущественные инструменты оказываются в руках политических элит. А эти элиты, увы, часто невежественны, агрессивны и куда более эгоистичны, чем обыкновенные люди.

В общем, повторю, мне кажется, что проблема использования и даже существования компетентного знания в современном мире существует. Тому способствует несколько факторов.

Во-первых, современные политические элиты необыкновенно размножились. Число государств растёт, соответственно – растёт число президентов, премьеров, генералов и так далее. А уровень коммуникации в их среде явно не соответствует сложности современного мира.

Во-вторых, множатся синктанки и их эксперты. Я уже замечал, что число сотрудников упомянутых синктанков и прочих университетов насчитывает миллионы и сопоставимо с населением средней европейской страны. По идее, эти специалисты должны производить терабайты полезной и точной информации. Но очевидно, что это не так и что, как и в случае политических элит, уровень коммуникации не соответствует и технологическому уровню, и сложности мира. Будет ли единственным решением этой коммуникационной сложности искусственный интеллект – трудно сказать. Если судить по уличному движению, то автоматические системы регулирования движения точно лучше регулировщиков в крагах и с полосатыми палочками.

В-третьих, институциональная роль синктанков не ясна. Я бы сказал, что есть два полюса, две крайних модели понимания роли синктанков. Первая описана Конан Дойлом в рассказах о Шерлоке Холмсе. У Шерлока был брат Майкрофт, который являлся, по словам автора, мозгом Уайтхолла. Он был в тени, лично известен узкому кругу политиков и специалистов, но он мог предвидеть развитие мировых процессов и дать дельный совет. Что важно, Майкрофт был кровь от крови, плоть от плоти британской политической элиты. На другой полюс можно поместить «канарейку», полицейского осведомителя, который или рассказывает сыщикам планы преступного мира, или «закладывает» заключённых тюремным властям. И эта «канарейка» – жалкое и презираемое существо, если, конечно, она не провокатор вроде Евно Азефа.

Понятно, что это крайности, но я лично глубоко уверен, что роль знания при принятии политических решений должна измениться, что глобальное мировое управление или регулирование нуждается в новом уровне компетентности.

Возвращаясь же к Буэнос-Айресу, к его «лёгкому дыханию», хочу сказать, что сами по себе такие встречи, как Т20, конечно, необыкновенно полезны, хотя бы потому, что они создают пространство коммуникации, общения – то есть самой дефицитной вещи в наше время. И если даже 5% от предложений, сформулированных на Т20, найдут своё применение, то это можно будет считать прекрасным результатом, ради которого стоило трудиться.